Открытие в Екатеринбурге «Ельцин-центра» вызвало разные отклики. Одни негодовали («Литературка» напечатала статью под заголовком «Мумификация позора»), другие радовались, видя в этом оправдание «лихих 90-х», которые, по их мнению, таковыми не были.
Не отношусь к категории последних лиц, но в сфере образования, о котором тогда писала, было в те годы (вернее, в десятилетии, начиная с середины 80-х) столько романтики, что это ярко помнится до сих пор.
Перестройка и началась-то с многолюдных ток-шоу с учителями-новаторами, которые ратовали за «очеловечивание» школы, изгнание из нее формализма, свободу педагогов от ига партийного начальства. Одно из ярких впечатлений тех лет – зажигательное выступление министра образования СССР Геннадия Ягодина, после которого он еще долго стоял на трибуне и отвечал, отвечал на вопросы учителей Рязани.
Даже городские августовские педсоветы часто начинались тогда с литературно-музыкальной композиции, где обязательно были стихи Есенина… Через какое-то время в «высокие отношения» вмешалась «материя», по поводу чего я писала статью «Жизнь без денег»… Потом была заметка с заседания учительского стачкома…
Но во все это бурное и противоречивое время лучшие учителя неустанно думали над тем, как сделать свои уроки интересными и чтобы через это непременно формировать в детях высокие духовные качества. Учителя из провинции, наверное, были этим особенно озабочены, и на первых всероссийских учительских конкурсах, как помнится, побеждали именно они, и Рязань в то время блистала.
Теперь, спустя многие годы, когда мы живем в XXI веке, о котором когда-то говорили с придыханием, интересно «отследить», как реализовались наши «мечты», в какие они, так сказать, трансформировались «звуки» (почему-то вспомнился здесь первый стихотворный сборник Н. Некрасова с названием из таких слов).
Прежде всего, о том, что хорошую зарплату учителям «просто так» никто не дал. Но зарабатывать хорошо, говорят знающие люди, можно. Путем большого напряга: то есть чтобы не только уроков было больше, но и всяких «мероприятий», которые проходят теперь по шкале «образовательные и воспитательные услуги» и оцениваются баллами. А что? Разве в пору «мечтаний» учителя не воевали с «уравниловкой»? Вот вам, пожалуйста. Правда, одна преподавательница с большим-большим стажем жаловалась: «Ученик вызвался со мной поговорить, долго изливал душу о своих неладах с мамой. Как я это в воспитательную услугу запишу? Совестно». Но у молодых педагогов такого комплекса уже нет, нынешнее название учительской работы, считают они, не так обязывает.
Против чего еще педагоги когда-то сильно возражали? Против засилия казенных бумаг и всякой отчетности. Знали бы они, что в XXI веке этого прибавится еще больше! Ведь новые стандарты пришли, «знаниевая» парадигма сменилась на «компетентностную». «Если раньше, – с иронией рассказывал известный на всю страну учитель, – приходя на урок, я просто говорил детям: «Здравствуйте!» – то теперь должен отдавать себе отчет в том, какие универсальные учебные действия в них этим формирую». И надо все это выразить в своих учебных планах, программах. Столько наукообразия, канцелярщины школа, наверное, еще никогда не видела. Это, конечно, отражается не только в выступлениях на разных педагогических собраниях, где, понятное дело, стихов теперь не читают, но и на уроках.
Учителя сами об этом говорят, но потихоньку, не для печати, и это свидетельство нынешней учительской «свободы». Хотя партийных начальников давно нет.
Но и в этих условиях по-прежнему есть в школе любимые ученики и любимые учителя. Талант ведь не только не пропьешь, но и бюрократическим нажимом не задавишь.
Что будет еще лет эдак через двадцать? Передовая либеральная мысль (кстати, именно «Ельцин-центр» – главное место ее нынешнего обитания) предвидит… исчезновение учителей вообще (смотрите проект-форсайт «Образование-2035»). Вот тогда будет по-настоящему плохо!