С завидной регулярностью рязанский прозаик Алла Нечаева пишет книги, не похожие друг на друга ни тематикой, ни героями. Пару лет назад вышел в свет роман «Снег в июле» – версия древнерусского предания о святых Петре и Февронии. Следующей книгой стал рассказ о первых переводчиках сказок Андерсена «Ты был у меня», где героиня – Анна Ганзен, в девичестве Васильева, родом из старинного города Касимова – на краю рязанской губернии.
Так уж получается, что и в очередном произведении Аллы Нечаевой прослеживается рязанская линия жизни многих героев, в том числе и главной героини Евангелины, на этот раз – современной. Посвящен роман скульптору Антонине Усаченко. Рязань, которая приняла ее после окончания института им. И.Е. Репина, она считала своей родиной. Хотя – как и каждый большой художник – полагала свои творения частью не только русского, но и мирового искусства.
Пожалуй, одна из ярких ее работ – бюст Сергея Есенина, что в сквере на улице Ленина. А прославилась Антонина Усаченко своей первой дипломной работой «Скорбящая псковитянка», за которую была удостоена премии им. Ленинского комсомола.
Итак, интересы Аллы Нечаевой если не всеядны, то уж не ограничены, и, конечно, любопытно проследить, чем заманчивы ей самой выбранные герои ее произведений? Как она распоряжается их судьбами и как они сами проживают отпущенную им жизнь?
Ну, хотя бы Евангелина – художник-скульптор. Мгновенно вспоминаются другие главные героини: и Феврония, и Анна Ганзен. Их запросто можно объединить и при желании в вольном воображении поменять местами, потому что они наделены талантом. Талант, в свою очередь, влияет на судьбу и характер. Без характера что за индивидуальность, которая и выявляет тот или иной дар? Значит, характеры чем-то схожи. Может быть, настойчивостью в постижении мастерства, а может – невозможностью пренебречь открывшимся даром. Эти женщины преодолевают преграды, которыми усыпан путь жены-матери, чтобы высвободить отпущенные возможности для иного творчества. Как в притче о талантах. Приумножить. И судьба как основополагающая сущность неукоснительной рукой направляет каждого к собственной колее. Так кажется при чтении жизни каждого героя Аллы Нечаевой. И пусть написаны они изящным классическим слогом, но сквозь тончайшую вуаль акварельного письма колышутся под сокрушительным бременем забот хрупкие сердца героинь. Хотя бы Евангелины. Вот итог ее многолетней работы, итог ее подвига и душевного, и трудового, и, конечно, художнического.
«…Наконец ворота заброшенного склада, и груда обломков с уцелевшим ликом, обращенным к небесам: ее «Россия»… Она повалилась на милую ее сердцу растерзанную скульптуру и запричитала почти беззвучно, быстро-быстро, бессознательно воспроизводя никогда не слышанный, но таившийся в недрах души языческий речитатив по потерянному сокровищу. Выстраданному, выхоленному, вынесенному в свет».
Можно, прочитав, сказать: «Как в жизни». Можно удивиться или сравнить с собой, или с другими схожими, или несхожими. Всяко можно. Главное, остановиться на какое-то время, сделав его фиксированным, осмысленным. Вглядеться. Как вглядывается любой художник. Кисти, слова, мелодии. Чтобы увидеть существо жизни. Упругое и пульсирующее. Всех любящее.