Поисками ответов на все эти вопросы в России заняты давно. Пожалуй, с самых первых лет демократических преобразований. Демократическая Россия грезила гражданским обществом. Но довольно скоро это самое российское общество, можно сказать, опытным путем пришло к пониманию того, что без сильной руки государства у нас нельзя. Иначе местные элиты уйдут в автономное плаванье, политические партии сольются в экстазе с бизнесом, а граждане перестанут платить налоги и при этом будут спать спокойно.
В.И. Мартынов, политконсультант:
– Наши общественные организации имели вес тогда, когда могли участвовать в выборах. Сейчас в выборах (в качестве претендентов) участвуют только политические партии, в состав которых входит не более 10 процентов избирателей. Если мы вернемся к прежнему опыту привлечения к участию в выборных кампаниях общественных объединений граждан, это всколыхнет гражданское общество.
В России, наверное, нет политиков, которые никогда не произносили бы это ласкающее слух словосочетание – гражданское общество. А оно все в процессе созревания. Во всяком случае, даже Общественную палату трудно вписать в стандарты гражданского общества. Она все норовит прибиться поближе к государственным и властным институтам. А ведь создавали ее как неотъемлемый элемент российского гражданского общества. Вместе с неправительственными, нерелигиозными общественными организациями, элементами самоуправления и самоорганизации населения она должна была явить миру возросшую общественную активность российских граждан в конкретных измерениях. Не явила пока. Общественная палата стала рычагом, которым пользуются, и весьма умело, в том случае, когда вмешательство в конфликт государственных структур нежелательно и неуместно. Борьба за Химкинский лес – тому яркий пример. Пример активности и неэффективности Общественной палаты, так и не пришедшей ни к какому оптимальному предложению по разруливанию конфликтной ситуации. Принимать окончательное решение все равно будет Президент.
Минувшее жаркое лето продемонстрировало способность части наших граждан к самоорганизации и саморегулированию. Жители горящих поселков сами организовывали тушение пожаров, жители городов шли в волонтеры, вооружившись лопатами, противогазами и пожарными рукавами. Наконец, значительная часть не пострадавших от пожаров собирала благотворительную помощь для пострадавших. И все это спокойно и сосредоточенно, без митингов и демонстраций. Ведь у нас есть Интернет, через который сетевое сообщество способно организовать многое. И кое-что в этом упоении общественной активностью получалось: волонтеры помогали спасателям, благотворительная помощь для погорельцев устремлялась в регионы, целый ряд поселков самим жителям удалось спасти от огня.
Ю.Н. Мостяев, преподаватель РГРТУ,
политолог:
– Мало того, что наши люди в большинстве своем не имеют собственности и им нечего защищать. Они не отстаивают свои права потому, что их не знают. Общий уровень политической и правовой грамотности населения – достаточно низкий. Так как у нас нет личности, на которой должно основываться гражданское общество, о становлении самого этого института говорить рано.
Не всегда получалось сотрудничество общественности с государственными структурами. Но это и понятно: государство и общество действуют по разным алгоритмам. С последовательностью шагов не все получалось. Поэтому и помощь не всегда доходила до адресата. Общественные структуры, даже сетевые, у нас зачастую фрагментарны, точечны и взаимодействовать не то что не хотят – не умеют. И еще один вывод лежит на поверхности: вот прошли пожары, и свелась к нулю общественная активность. И это тоже объяснимо – проблема исчерпана в той части, в какой с ней можно справиться усилиями внезапно объединившихся людей. Более масштабной ликвидацией последствий занимаются государственные структуры в невиданном прежде масштабе.
А общество наше вяло реагировало даже на двухмесячное отсутствие в кранах горячей воды. Не требовали, не аппелировали к тем, кто принимает решения. «И слава Богу!» – воскликнут представители власти. Их понять можно. Но общественная апатия всегда была признаком неблагополучия в сложном государственном организме. Вспомним: против войны в Афганистане никто не протестовал, но через пять лет сотни тысяч людей вышли на площади протестовать по другому поводу. Никаких параллелей проводить не собираюсь, но противоречия в обществе как раз и сглаживаются обществом гражданским, которое сильно и действенно тогда, когда становится равноценным партнером государства.
Обо всем этом мы говорили с участниками нашего дискуссионного клуба «Форум», возобновившего в сентябре свою работу после летних каникул. Я предложила журналистам и политологам порассуждать о гражданском обществе. И не нашла поначалу понимания (что, мол, рассуждать о том, чего нет?).
А. В. Семенов, политолог:
– Наши общественные организации, и благотворительные в том числе, действуют как социальные сети. Собрали гуманитарную помощь, передали ее государству. Они и не должны заниматься доведением ее до конкретной семьи. Первые структуры гражданского общества возникают в экономической, предпринимательской среде. Профсоюзы – тоже часть гражданского общества, по крайней мере, на Западе. Пока у нас не будет мощных, независимых профсоюзов, гражданского общества не будет.
Но у нас же сотни общественных организаций и самодеятельных формирований – от кружков любителей игры в лото до общества больных гемофилией. У нас имеет место активнейшее сетевое общение, в которое втянулись политическая элита и бизнес. У нас, наконец, по инициативе снизу формируются товарищества собственников жилья, независимые профсоюзы и ассоциации земляков. Все это так. Но при этом частное лицо с большим энтузиазмом пожалуется на свои беды Президенту, не пытаясь объединить вокруг себя единомышленников и приняться за решение проблемы на месте. В Свердловской области общественная организация контролеров состояния дорог буквально терроризирует местную власть, ученической линейкой замеряя глубину залегания асфальта или глубину образовавшейся лужи. В столице государства Российского «Арх-надзор» празднует победу над Юрием Лужковым, по их мнению, главным разрушителем исторической Москвы. И эти примеры можно множить. Граждане не всегда равнодушны. А когда, собственно говоря, это неравнодушие проявляется ярче всего?
О.В. Морозова, преподаватель
РГУ имени С. Есенина, политолог:
– Тема гражданского общества модная и правильная. Но мы относим к гражданскому обществу практически все, что не государство – партии, движения, социальные сети. Самое главное, определиться, о чем мы ведем разговор. Иначе все опять будет сведено к противостоянию общества и государства. И еще. Не стоит рассчитывать на то, что бизнес будет играть активную роль в гражданском обществе. Бизнес у нас настолько сопряжен с государством, что ему легче решать свои проблемы с ним, а не с гражданским обществом.
Помню, когда-то мне впечаталась в память фраза, произнесенная кем-то в пылу обсуждения несуразностей закона о местном самоуправлении. Смысл ее сводился к тому, что самым лучшим образом самоуправление функционирует на Рублевке. Там у местного народонаселения есть деньги и собственность. Удачный и неудачный опыт создания товариществ собственников жилья подтверждает, что с управлением жилищным хозяйством лучше справляются собственники новых квартир и экономически самостоятельные люди. И тут все в полном согласии с теорией происхождения и бытования гражданского общества. Оно присуще государствам с развитой демократией, сформировавшейся на базе частной собственности. Иными словами, люди готовы объединяться тогда, когда им есть, что защищать. Голодный человек способен только на бунт. Более- менее благополучный готов проявлять социальную активность. При этом люди наши готовы защищать не только материальные ценности. Вспомним всплески поистине гражданской активности в эпоху Смутного времени или во время войны 1812 года. И тут отчетливо проявляется другая особенность нашей гражданской активности. Она возрастает в период кризисов и имеет совершенно реальные, осязаемые результаты.
Ю.И. Абрамов, политолог:
– У нас такая ментальность: если ты пришел во власть в драном пиджаке, а выехал из нее в «Мерседесе», ты – молодец. Если же ты пришел и ушел в рваном пиджаке, ты – дурак. Пока это не уйдет, не будет гражданского общества. К тому же его невозможно создать по указанию сверху. Полугосударственные структуры гражданским обществом на самом деле не являются.
Так есть ли у нас гражданское общество? Вопреки мнению своих коллег, высказанному на заседании нашего дискуссионного клуба, я думаю, что оно все-таки развивается, все чаще проявляясь в разных сегментах социальной жизни. Чаще всего эти проявления не носят протестного характера, не направлены на защиту прав и свобод человека, так сказать, в чистом виде. Наши граждане чаще всего проявляют активность по конкретному, пусть даже локальному, поводу. Главное – власти эту активность не гасить, не опасаться ее, а находить общий язык в обсуждении проблем. Это-то как раз и труднее всего сделать. Но необходимо. Потому что отсутствие проявлений гражданского общества характерно только для тоталитарных режимов. А это уже не про нас.