Я бежала с какого-то совещания в редакцию. Впереди – остановка с ожидающими транспорт людьми. Не знаю, что заставило в этот раз пристальнее вглядеться в лица. Показалось: промелькнуло знакомое. Учительница русского! Это первая наша встреча за все прошедшие со школьного выпускного десять лет.
Во многом благодаря ее урокам русского и литературы я после школы выбрала институт, факультет, и в конечном итоге, специальность. Жизнь бурлит, бежит, меняется. Позади уже пора студенчества, первые годы работы. Поменялось окружение, отношение к жизни – а она все та же! Все ходит и ходит на работу в ту самую школу, таскает сумки с тетрадками, проверяет по вечерам диктанты. Когда-то, после тоскливого 11-го класса, в котором программа предусматривала по большей части только повторение пройденного, а все мысли были впереди, в неясном послешкольном будущем, эта бесконечность казалась непредставимой и невозможной для живого человека.
А теперь я почти впервые взглянула на нее не из-за школьной парты. Мы долго стояли на морозе и не могли наговориться. Я смутно представляла себе модернизацию, оптимизацию, последовавшее за ними повышение зарплат в сфере образования – а вот что именно творится в том стареньком здании, где прошли десять лет моей школьной жизни, не знала ничего и не пыталась узнать. Мы уходили десять лет назад, словно окончательно переворачивая страницу, – с чувством благодарности и легкой грусти, но без сожалений, с прямолинейной устремленностью вперед, без всяких намерений возвращаться.
А спустя время мои учителя стали встречаться мне сами. Первым был учитель музыки. Он поднялся по редакционным ступенькам, неся решения шахматных задач, увидел меня и, конечно, сразу узнал. А потом, когда я попала – впервые по своей темноте – на концерт в филармонию, будто тихонько стоял за моим плечом, напоминая: «Ведь я же вас учил! Вспоминай! Форма одночастная, двухчастная, трехчастная, рондо…»
И вот – Любовь Васильевна… Что-то по-пушкински светлое, по-лермонтовски печальное, по-бунински простое и близкое. Она рассказала, что педагогический коллектив в школе существенно обновился, что не работают там уже мои замечательные учителя математики и физики. Что она сильно скучает по нашему классу, который был, наверное, последним из по-настоящему сильных. Что нынешние ученики, с гораздо более скромными способностями, нежели самые слабые из моих одноклассников, с легкостью поступают по результатам ЕГЭ в столичные вузы – об этом в свое время из нас, сдававших итоговые экзамены в обычной форме, могли помышлять только единицы… Она же сама сильно устала и решила работать только до тех пор, пока чувствует, что нужна.
Помнится, при разговоре с директором одной из наших школ я услышала: «Вот некоторые коллеги сетуют, что ученики пошли неблагодарные. А мой ответ: за что же нас благодарить? Мы просто выполняем свою работу, нельзя ждать за это всякий раз благодарности». Разумная позиция, которая наверняка помогает бороться с профессиональным выгоранием. Но вот от благодарности-то как раз и вырастают крылья, приходит вдохновение и новые силы. Ведь увидеть воочию плоды своего труда учителю сложно. От пожилой родственницы, всю жизнь проработавшей учителем, услышала, что порой на улице встретит ее какой-нибудь бородатый дядя, сожмет в объятиях – поневоле испугаешься. А это тот самый Витя из «Б» класса, за будущее которого ей было тревожнее всего. Выучился, работает, растит сына. Внешне совсем чужой человек – но столько всего можно вспомнить вместе…
На мое «спасибо» учительница сказала: «Да за что? Это для меня было счастьем вас учить: никого не приходилось заставлять – все делали сами». Да хотя бы за то тепло и чувство душевного облегчения, что внезапно появилось после встречи. На секунду показалось, что этих десяти лет вовсе не было. Мы долго прощались и желали друг другу всего хорошего. Почему-то стало очевидно: вся глубина таинственной связи учитель – ученик еще не постигнута, путь к ней только начинается…