В числе прихожан храма в честь святителя Луки Войно-Ясенецкого большей частью военнослужащие, так как храм находится в воинском благочинии при Рязанском военном госпитале. Настоятель храма – иерей Владимир (в миру – Владимир Николаевич Михальцов), подполковник медицинской службы в отставке, врач-кардиолог.
Он убежден: наличие при лечебных учреждениях храмов, часовен или молельных комнат необходимо:
– Атеистов в окопах и больницах не бывает. Воину важно не только верить в победу, но и остаться в живых, избежать серьезных увечий, больному – избавиться от недуга, получить облегчение от страданий. В наш храм приходят и рядовые, и офицеры. Православие воодушевляет, вселяет надежду, врачует душу и способствует телесному исцелению.
Сегодня ко мне приходили трое «срочников». 19-летний солдатик обратился с просьбой его покрестить, а товарищи попросили разрешения присутствовать при этом таинстве, – говорит отец Владимир.
Невзирая на чины и звания, солдаты и генералы – все равны перед Господом. Священник выслушивает тех, кто пришел исповедоваться, утешает пребывающих в скорби.
В храме горят свечи, звучат слова молитвы.
Отец Владимир рассказывает о ликах, изображенных на стенах храма и на иконах:
– О целителе Пантелеймоне, святителе Луке Войно-Ясенецком и Богоматери, надеюсь, вы знаете. А вот видите изображение великомучеников? Среди них – молоденький солдат с крестом в руке – Евгений Родионов. Он предпочел жестокую смерть унижению Веры и предательству Отечества. Евгений отказался снять крест, за что был обезглавлен.
В госпитале у нас есть иконы Богородицы, Николая Чудотворца. И пациенты, и мы нередко обращаемся к ним с молитвами.
Недавно в реанимации оказались четверо тяжелых больных, один, видим, на краю жизни и смерти. Проводятся положенные врачебные манипуляции, и я безостановочно молюсь. Это я к тому, что вот так человек живет в молитве и умирает в ней. Грустно от смерти, но светло от молитвы, – говорит отец Владимир.
Из биографических данных Владимира Михальцова нетрудно понять, что с православием, воинской службой и медициной он связан чуть ли не на генетическом уровне.
Владимир Николаевич вырос в верующей семье: мама и две тети были медработниками, пели в церковном хоре, часто посещали храм. По отцовской линии мужчины служили Отечеству. Отец был летчиком, служил в Военно-воздушных силах, а затем в ракетных войсках стратегического назначения, а прадед служил в царской армии. За отвагу в боях был награжден золотым Георгиевским крестом.
– Класса до восьмого родители во многом определяли мой путь. По настоянию отца я стал даже готовиться к поступлению в Суворовское училище, но однажды в руки попалась книга Станислава Лемма «Магеллановы Облака», в которой главный герой – врач. И так мне полюбился этот образ, что я решил: обязательно стану врачом. А чтобы не слишком отклоняться от предначертанного родителями пути, выбрал военную медицину. Поэтапно получил высшее медицинское образование: сначала в военно-медицинской академии обучался лечебно-профилактическому делу, потом терапию, освоил специальность кардиолога, – рассказывает Михальцов.
Служба военврача началась в составе Воздушно-десантных войск. Сначала в Туле, затем в Пскове, в Витебске, и вот теперь – в Рязани.
Службу на всех назначениях нес исправно, и по служебной лестнице продвигался поступательно: врач отдельного батальона десантного обеспечения, начальник медпункта полка, командир отдельного медицинского батальона ВДВ в Пскове.
В тот период очно поступил на факультет руководящего состава. Объясняет, что, получив диплом с отличием, постоянно дополнял и дополняет свои знания новыми, как и положено врачу. Много читает о врачах духовных и врачах телесных.
– Недавно узнал радостную новость: наш архиерейский Собор причислил к лику святых сына замечательного врача Сергея Петровича Боткина – Евгения Сергеевича, который был лейб-медиком семьи Николая II, его расстреляли вместе с царской семьей, – делится Владимир Николаевич.
– В военно-медицинской академии я посещал научный кружок на кафедре факультетской терапии. Портрет Евгения Сергеевича всегда привлекал внимание, а преподаватели говорили о нем, что он врач от Бога. Высочайший профессионал того времени, человек уважаемый и известный в мировом сообществе врачей. Он ведь мог бросить царя, а пошел с ним под расстрел. Такие личности всегда будут примером, – говорит Владимир Николаевич и торопится: в госпитале его ждут больные.
Должность заведующего терапевтическим отделением – ответственная. Вопрос: трудно ли сочетать службу в храме и работу в военном госпитале, – задают нередко.
– На все воля Божья. Когда я только начинал профессиональный путь врача, и даже еще раньше, когда был школьником, мне не раз говорили, что мне надо становиться священнослужителем. Но мне почему-то казалось, что мной манипулируют.
Повод задуматься об этом возникал не раз. И не потому, что путь военного врача многотруден (Гомер, например, утверждал, что врач в походе и на поле брани стоит многих обычных воинов), а потому, что чаще стал задумываться о связи духовного и телесного, чаще стал молиться, обращаться к церковным книгам.
В конце девяностых в Киргизии, на станции Ош, произошли столкновения между киргизами и узбеками. В городах Узген и Ош, а также в близлежащих селах погибли с киргизской стороны 1200 человек, а с узбекской, по неофициальным данным, около 10 тысяч. Когда ситуация вышла из-под контроля, была введена оперативная группа десантных войск. Я тогда входил в состав этой группы как начмед, организатор полевого госпиталя. Пострадавшие поступали массово: с колотыми, резаными, черепно-мозговыми и пулевыми ранениями. Вмешательство хирургов требовалось постоянно. Операции проводились в приспособленных операционных. Если это было необходимо, мы организовывали транспортировку тяжелых больных в военный госпиталь Ташкента. Для меня ситуация в Оше стала серьезной проверкой моих профессиональных качеств, и с точки зрения врача-клинициста, и с точки зрения организатора. Ситуация тогда была очень сложной.
– Это в тот период вы приняли решение получить духовное образование?
– Я уже в разговоре упомянул, что не раз получал рекомендации стать священником, и не только от тетушки, но и от настоятелей храмов, от отца Наума в Троице-Сергиевой лавре, митрополита Симона, с которым мне посчастливилось общаться и которого я лечил. Это удивительный был человек, на мой взгляд, святой. Решение пришло позже, во время моей тяжелой болезни, когда шансов выжить у меня практически не было, и как врач я это понимал. Согласившись на операцию, сходил в храм, исповедовался, причастился и пообещал Господу, что стану священником, если выживу. Я не только выжил, но и излечился. Ну, а раз дал слово – его надо держать. После окончания духовной семинарии мне показалось, что необходимо сделать выбор между врачеванием и священнослужением. Я готов был оставить работу, но митрополит Павел в Беларуси (это было на день сорока мучеников) вызвал меня и объяснил, что в этом нет необходимости.
Меня рукоположили в диаконы, а через три года – в священники. Конечно, легко ничего не дается, но я ежедневно молю Господа, чтобы мне по-прежнему это удавалось: Богу служить и людей лечить, как это получалось у святителя Луки Войно-Ясенецкого, в честь которого Божьей помощью выстроен этот госпитальный храм.