Сейчас много говорят и пишут о русском языке, вспоминают определение «великий, могучий», которое дал ему И.С. Тургенев, живя в далекой Франции (интересно, что если судить по «Дневнику» братьев Гонкур, то и сами русские в представлении французов – люди богатырского роста). И, отталкиваясь от этого определения, укоряют все и вся; зачем мы нагружаем нашу речь разными сорными словами! Другие возражают; если язык столь могущественный, то он сам о себе позаботится: что-то вберет в себя, что-то вытолкнет…
Тем не менее можно сказать, что мы ежедневно, сами того не замечая, участвуем в важном, глубоком, непостижимом процессе языкотворчества. Например, криминальная обстановка недавних лет, чрезмерное и неподобающее ее отражение в телесериалах и кинофильмах привело к тому, что многие из нас стали неплохо разбираться в… уголовном жаргоне, притерпелись к нему, воспринимая иногда как должное. И кто знает, возможно, что через какое-то время на каком-нибудь вполне солидном совещании участники его будут обращаться друг к другу не «друзья», «коллеги», «товарищи», «господа», а – «братаны»! А наверх пойдет отчет о состоявшемся… «базаре»!
Слово «подсел» (из лексикона наркоманов) уже давно употребляется в самом положительном смысле. Можно даже сказать: «Я прямо «подсела» на… ходьбу с лыжными палками»…
В последнее время мы усиленно распространяем, внедряем где надо и где не надо слово «озвучивать». Еще недавно специалисты по правильной речи его шпыняли (по словарю С.И. Ожегова – попрекали, донимали замечаниями) как могли, но ничего: это «слабенькое» техническое слово закалилось, окрепло, расправило крылышки, и теперь можно ожидать, что, если современный молодой человек пожелает объясниться в любви своей девушке, он начнет так: «Я хочу тебе озвучить»…
Но не стану дальше продолжать свои самодеятельные исследования, на это есть специалисты. Меня на данный момент интересует одно-единственное слово, у которого уже сложилась трудная, неоднозначная судьба и которое впереди ожидает полная, на мой взгляд, неопределенность. Слово это почти непечатное, но и не мат. Оно вполне законное, чтимое, уважаемое, его употребляют в высоких кругах, а вот наш брат-журналист воротит от него нос… Мы иногда и рады для быстроты сочинения его ввернуть, так ведь начальство морщится, ругается.. Что это за слово такое?.. «Мероприятие».
В чем источник столь противоречивого к нему отношения? Берем снова словарь С.И. Ожегова. Мероприятие – это «организованное действие или совокупность действий, имеющих целью осуществление чего-нибудь»… Что ж, вполне солидно. Но каково второе, переносное значение? «Такое же действие, осуществляемое формально, без заинтересованности».
Вот где собака зарыта! Выходит, даже если люди организовали интересные полезные действия, но назвали их «мероприятием» (словарный запас небольшой, не задумались хорошенько), а мы так в газете и написали, то у читателей есть повод сомневаться, была ли совокупность данных действий и полезной, и интересной.
И кто же такую «мину» подложил? Уж не повелось ли все с товарища Огурцова, который, получив сверху установку организовать встречу Нового года, решил провести это мероприятие так, чтобы «никто ничего такого не сказал», и только благодаря озорной молодежи оно стало настоящей «Карнавальной ночью»?..
Интересно, а когда появилось столь противоречивое слово? Заглянем в «Ревизор» Гоголя… Что предложил городничий, сказав своим подчиненным: «К нам едет ревизор»? Составить план мероприятий по встрече инкогнито из Петербурга? Нет, он всего лишь «отдал распоряжения». Может быть, слово «мероприятие» тогда еще не знал?
В общем, вопросов много. На чем остановимся? Предлагаю: все большое и официальное продолжать именовать мероприятием, а то, что обращено к душе и сердцу, – по обстоятельствам. Например, сейчас есть одно большое просветительское действо, которое называется «Библионочь». Прекрасно! А вот заморская новинка: флешмоб… Но если будем без конца заимствовать чужие и малопонятные слова, не попадем ли в ситуацию, когда говорят: «Хрен редьки не слаще»?