В день рождения Андрея Тарковского, 4 апреля, в кинозале рязанского ТЦ «Малина» выдающийся композитор, народный артист России Эдуард Артемьев встретился с почитателями творчества великого режиссера, с теми, кому дорого имя Тарковского и кого завораживает музыка, написанная Артемьевым к фильмам «Солярис», «Зеркало», «Сталкер», кинокартинам Никиты Михалкова «Раба любви», «Свой среди чужих, чужой среди своих»… Зрители увидели на экране эпизоды из кинофильмов и узнали, как создавалась к ним музыка. На большом экране были показаны фрагменты интервью, записанного в московской студии Эдуарда Николаевича.
Видео Дмитрия Соколова
Такая музыка может прилететь только из космоса. Или ее посылает Создатель? Когда речь идет о творениях великих композиторов, люди обычно впадают в мистику. И, наверное, это единственная возможность объяснить загадку шедевров. Родившаяся из ничего, эта музыка волнует всех. Будучи единым целым с фильмами, она давно обрела самостоятельную жизнь и исполняется теперь симфоническими и эстрадными коллективами по всей России. «Необъяснимую для меня популярность приобрела мелодия «Свой среди чужих». Я вздрагиваю, когда она раздается из мобильного телефона», – улыбается Эдуард Артемьев.
«Рязань для вас дорогой, родной город. Рязанцы относятся к вам с уважением и любовью, потому что вы наш», – сказал Эдуарду Артемьеву вице-губернатор Сергей Филимонов, открывая творческий вечер знаменитого композитора.
В детстве Эдуард Артемьев часто приезжал в Рязань, где работал его отец. Проводил здесь школьные каникулы. Их дом стоял на Касимовском шоссе, там, где сейчас мясокомбинат. Отец и работал на мясокомбинате – директором.
«Улица изменилась, ничего невозможно узнать», – поделился со зрителями Артемьев и вспомнил, как много лет назад пытался увидеть то место, где они жили. Приехал в Рязань, пошел на мясокомбинат. Но ему пройти за турникет не разрешили. Сказали: «У нас режимное предприятие». И только когда в другой раз приехал с министром культуры России – тогда уже пустили.
Но есть и другое обстоятельство, поясняющее, почему Артемьев «свой, рязанский». Эдуард Николаевич писал музыку к фильмам Тарковского, замысел которых рождался на рязанской земле. В поселке Мясном Путятинского района стоит дом Андрея Арсеньевича. Там он и обдумывал свои будущие картины. На берегу реки Пары рождались образы, которые требовали соответствующего музыкального сопровождения. Тарковский точно представлял себе, что должна выражать музыка. Но в его режиссерские замыслы можно было проникнуть только с помощью интуиции.
Эдуард Артемьев: «Тарковский мне при первой встрече не очень понравился. Много рассуждал, показался несколько заносчивым. И первая беседа с ним была для меня немного ошеломляющей. Он сказал: «Знаешь, мне композитор вообще-то не нужен. Есть Бах, и этого достаточно. Но мне нужен твой вкус, твой слух, ты можешь писать для оркестра. Мне нужно, чтобы ты в «Солярисе» организовал шумы». Вообще-то это было странное предложение для музыканта по тем временам. Сейчас, конечно, оно никого не удивит. В кинематографе появилась отдельная профессия – саунддизайнер, создатель звуковой атмосферы. Тарковский уже тогда угадал это направление. А для меня эксперимент стал увлечением, определенной школой в профессии.
Музыка обладает внутренним действием. Тарковский хотел, чтобы в «Сталкере» у него была звуковая магия. Если кто помнит сцену: долго-долго едут по железной дороге герои фильма. Путь лежит в аномальную зону. Просто сидят на тележке, ничего не говорят. Нет действия. Но есть перемены. Как это показать? «Мне нужно, чтобы зритель почувствовал, как что-то меняется», – сказал Тарковский композитору фильма.
Эдуард Артемьев: «Когда долго думаешь и что-то втемяшится в голову, решение приходит. Я зацепился за перестук колес на стыке рельсов. Начал эти звуки организовывать в пространстве, делать задержки, создавать эхо. Постепенно почувствовал, как изменилась природа звука. Кинематографисты ко мне потом подходили и говорили, что я нашел единственно правильное решение.
– Пожалуйста, вопрос из зала. «Рязанские ведомости»!
Р.В. – Эдуард Николаевич, с вами, наверное, многие режиссеры хотят сотрудничать. А что влияет на ваш выбор?
Эдуард Артемьев:
– Режиссеры – люди волевые. Понятно, что они отвечают за всю картину и вправе диктовать свои требования, отстаивать их. И композитору волей-неволей приходится подстраиваться. Для меня круг режиссеров в последнее время сильно сузился. Но те, с кем я продолжаю работать, никогда не возьмут сценарий, который мне не подошел бы. Тарковскому нужна была музыка дизайнерского плана. Михалкову – обязательно чувственная, мелодичная, чтобы запомнилась и не было общих мест.
С Кончаловским мы учились в консерватории, он еще и хороший музыкант. К несчастью моему (смех в зале). Потому что он вмешивается в работу композитора больше, чем требуется. Во время работы над фильмом «Одиссей» разногласия у нас были настолько сильными, что я сказал: «Андрей, я выхожу из картины, больше не буду работать с вами». На что он ответил: «Уже поздно. Раньше надо было думать».
Это был первый самый дорогой телевизионный фильм в истории Голливуда. Продюсеры очень боялись промахнуться. Контроль был жесточайший. Когда кто-то жалуется, что на отечественных киностудиях невозможно работать, так всех зажали, что прямо ужас, они просто не знают, как работают в Голливуде. Вот где молотилка!
Картина снималась в Америке, а монтировалась в Лондоне. Каждый день из Лондона в Лос-Анджелес летал самолет. Я уставал страшно. Это был самый трудный фильм в моей жизни. Еще одна картина, которую я делал с Кончаловским, «Щелкунчик и крысиный король», к сожалению, потерпела фиаско. На мой взгляд, незаслуженно. Режиссер снимал мюзикл на музыку Чайковского. Продолжение той же истории, которую мы знаем по знаменитому балету в постановке Мариуса Петипа, но с гораздо большей опорой на первоисточник – сказку Гофмана, и в сценарии – сплошные ужасы борьбы крысиного царства с добрым принцем. В сознании публики это не улеглось, и фильм провалился в прокате. Один американский продюсер позже мне сказал: «Ребята, у вас старые мозги. Если бы вы этот фильм связали с Хэллоуином, он прошел бы блестяще!» Это нам в голову, естественно, не приходило. Кончаловский был уверен, что Петр Ильич Чайковский в рекламе не нуждается, и он за нас поработает на популярность.
Мюзикл вышел отдельной пластинкой. Мой сын ее удачно продюсировал. И сейчас начинается работа над сценарием мюзикла, который решил поставить театр классического балета Касаткиной и Васильева. Причем балетные артисты будут не только танцевать, но и петь.
Быть всегда в авангарде музыкальных течений, предвосхищая то, что явится как неизбежное через какое-то количество лет, – свойство гения, наверное.
Артемьев говорит: «Все мои предчувствия по поводу музыки будущего воплощены в рок-опере «Преступление и наказание», над которой я работал 28 лет». По его мнению, мир искусства, разделенный на жанры, перестает существовать. В музыке, например, возникают совершенно другие пространственно-временные взаимосвязи. Пространство перестает быть материальным. Это не то место, куда можно привести оркестр, рассадить музыкантов. Можно сочинять пространство и управлять им.
«Композиторы пока очень робко начинают этим пользоваться, хотя уже есть способы и необходимые инструменты».
В общем, объединение, смешение, синтез, гармоничное сосуществование разных направлений – это сейчас магистральные направления развития культуры и искусства. Синтетический жанр может быть таким же цельным, как Моцарт и его музыка. Но пути этой самоорганизации неисповедимы.