Василий Егорович Мартишин в системе войск противовоздушной обороны дважды Краснознаменного Балтийского флота прослужил сорок месяцев. Сюда вошли учеба в Калининградской радиотехнической школе младших специалистов и боевая работа на радиолокационной станции. Сегодня ветеран вспоминает о лучших годах своей жизни.
В первой половине 50-х годов в Вооруженных силах произошли важные события – сокращение численности их состава и уменьшение на один год срочной службы. Рядовой состав воспринял данное постановление Правительства, в отличие от офицеров, положительно.
В 1956 году я прибыл к новому месту службы по охране воздушной границы. Командир нашей части старший лейтенант Дроботенко не раз говорил, что личный состав станции – это глаза, уши и нервы дивизии морской истребительной авиации. Иными словами, мы должны были обеспечивать наведение самолетов МиГ-17 и МиГ-19 как на учебные цели, так и на реальных нарушителей границ СССР в вверенном нам районе Балтики, вплоть до их уничтожения. Поэтому мы всегда находились в боевой готовности.
Спали, сняв только верхнюю одежду и обувь. Все бытовые условия находились на улице. Воду брали из колодца. Она была солоноватой на вкус. Чувствовалось влияние моря, находившегося от нас километрах в тридцати.
У нас свежи были воспоминания о войне и о том, что творила вражеская авиация. Поэтому мы к боевой вахте относились серьезно и были готовы в любой момент по команде занять свои места.
Оператором-высотником я прослужил тридцать два месяца, половину из них нес боевую вахту. Бывало по-разному. Взять хотя бы контрольные полеты летчиков. В зависимости от погоды они проходили от часа до десяти часов. Летали по кругу с одним режимом. Станция контролировала полеты. По ним командиры определяли не только летные качества пилотов, но и данные, переданные станцией на командный пункт наведения.
Особенно тяжелы были ночные полеты. Летом одолевала духота и жара. Аппаратура ламповая, сильно нагревалась, и приходилось до пояса раздеваться.
При заступлении на вахту я всегда пользовался советом Виктора Смирнова из Москвы, которого заменил на посту. С помощью винтового кресла можно добиваться такого положения, что везде мой взгляд сосредоточивался на горизонтальной линии в центре индикатора. Тогда погрешность выдачи высоты полета цели сводилась к нулю. А это очень важно при наведении на цель своего самолета при высокой скорости. Этот практический совет затем я уже передавал своему сменщику украинцу Петру Соловошу.
Мне и моим коллегам пришлось участвовать в учениях «Север–Юг». В них участвовали все рода войск. Наш расчет в количестве четырех операторов с четырех экранов мог выдавать данные о полетах 6-8 целей.
Чтобы обнаружить эти самолеты, от нас требовалось не только знание технических характеристик станции. Мы должны были знать, как распространяется электромагнитная энергия в пространстве. Немалую помощь оказывала и приобретенная интуиция.
Учения порою длились неделю и более. Иногда принимать пищу приходилось на своем рабочем месте. Вечерами командиры давали нам возможность сходить в город.
На станции я прослужил в общей сложности 500 дней. После службы окончил вечернюю школу, потом заочно Рязанский радиотехнический институт, и тогда мне присвоили звание. Я стал посещать офицерские курсы.
Город Полесск в Калининградской области, где проходила моя служба, я посещал несколько раз уже после демобилизации. Многое изменилось к лучшему. Вот только не увидел я там своей родной станции П-20, и мне стало немного грустно от этого.
Василий Мартишин