Женская больница – это не роддом. Здесь мужчин с букетами и апельсинами под окнами не увидишь. Сюда приходят женщины, которые хотят иметь детей или не хотят иметь детей, те, кто заботится о своем здоровье или вынужден уже сражаться с болезнью.
Нужно очень надолго погрузиться в атмосферу этого лечебного учреждения, где переплетены и перемешаны надежда и отчаяние, любовь и равнодушие, боль и исцеление, чтобы понять, что врачи могут не все. И государство может не все. Государство, власть не могут заставить женщину рожать или не рожать детей, не могут принудить ее заботиться о своем здоровье, думать о своем будущем, быть счастливой.
Да и больница сегодня – не форпост здравоохранения, а лечебное учреждение, которое занимается медицинским обслуживанием граждан. Такая вот произошла метаморфоза с медициной. Миссия осталась в прошлом, функционал остался. Мы, журналисты, хорошо понимаем разницу, тоже прошли через этот разлом: занимались просвещением и воздействием на умы и сердца, теперь трудимся на стезе информационного обслуживания. Работать честно и в сфере обслуживания можно, но хочется иногда и служением заниматься, обнаруживая в нем глубокий смысл.
Обо всем этом мы говорили с главным врачом Рязанской городской клинической больницы № 8 Александром Мировым не просто так, а по конкретному поводу. В больнице вот уже несколько лет помогают женщинам изменить свое решение отказаться от рождения ребенка и оказывают благотворительную помощь тем мамочкам, которые оказались после рождения ребенка в трудной жизненной ситуации.
Мы вместе
Р.В. – Фонд охраны женского репродуктивного здоровья «Мы вместе», Аллея сохраненных жизней. Как вы все это придумали? Это ведь результат каких-то размышлений и жизненного опыта?
А.М. – Я здесь работаю с 1991 года. В тот момент, когда сюда устроился, это была элитная больница. А потом она хирела, лишалась подразделений. Лишилась плановой гинекологии, родильного дома. Больница – это своя отдельная жизнь. И мы думали, что живем чем-то продвинутым, а в это время рушилась вся материально-техническая база, никто толком не занимался обучением кадров, делалось очень много абортов. Об этом не очень задумывались. Это были те самые 90-е годы.
А потом я оглянулся и думаю: зачем я здесь работаю? Почему я в этой роли должен работать? И я для себя понял: либо надо активно пытаться что-то поменять, пока есть силы, либо надо искать другое место работы. А потом пришел человек, который начал создавать Центр охраны материнства и детства. Он настаивал: «Вы можете со мной поговорить пять минут?» – «Давайте поговорим».
Р.В. – А кто это был?
А.М. – Это был Сергей Сергеевич Кистаичев. Он этот центр содержал, был его идеологом. Он меня этой идеей и заразил.
Р.В. – То есть он вам изложил свой взгляд на эту проблему?
А.М. – Он изложил взгляд общественности. Я его выслушал. С каждой женщиной, которая ко мне приходила сделать аборт, я все равно старался поговорить. Не очень долго и не очень правильно, но всегда пытался. И потом говорил: все, я умываю руки. Это ваше решение. Так прописано в законодательстве. С Кистаичевым мы сначала дискутировали. Некоторые методы его работы мне совершенно не нравились. Тем не менее он говорил: «Давай попробуем». Мы начали с ним сотрудничать. Он отремонтировал помещение, открыли кабинет психологов.
Перед нашим знакомством у нас уже созрела группа единомышленников. Тогда было очень модно два раза в год провести «круглый стол», собрать туда медиков, представителей церкви, молодежь, общественные организации, поговорить о вреде абортов. А мы пришли в эту большую компанию, чтобы найти, с кем вместе идти. Но понимания не встретили. И тут мы встретились с Кистаичевым. Он нашел психологов, стал платить им деньги. Поддерживал женщин, которые отказывались от абортов, в том числе и материально. Но через два месяца ко мне пришли врачи и говорят: это невозможно. Они женщин доводят до тяжелого психологического состояния. У нас наркозы не идут.
Р.В. – Вы решили что-то изменить?
А.М. – Мы с Кистаичевым встретились и решили работу перестраивать. Как раз мы познакомились с руководителем проекта «Ты не одна» Центра Андрея Первозванного в Красноярске – Еленой Васильевной Рогулиной. Министерство ее сюда пригласило. Мы с ней подружились – пообщались, с психологом поговорили. Мы наконец поняли, в чем наша ошибка. Тут как раз проходил первый форум «Святость материнства». Она нас туда пригласила. Мы поехали, выступили с докладом, хотя еще не понимали, как правильно должна строиться работа. Мы увидели, что огромное количество людей во многих регионах этим занимаются, имеют успех и делают хорошее, правильное дело. Мы обучили наших психологов у Елены Васильевны. И они у нас стали работать очень хорошо. Интуитивно мы поддержали мысль Рогулиной о том, что консультация должна проводиться в два этапа, еще в 2007 году. А в 2012 году это подтвердил законодатель.
Р.В. – А как возник ваш фонд «Мы вместе»?
А.М. – Почти случайно. У нас в больнице в палате лежали женщины. До этого они были абсолютно незнакомы друг с другом, но нашлись общие знакомые. Я к ним в свободное время заходил поболтать. Мы говорили о том, что женщины часто прерывают беременность по экономическим причинам, что они нуждаются в поддержке не только государства, но и благотворительных организаций. Говорили о том, что больница реконструируется, в том числе и на спонсорские деньги. А больница уже к тому времени ожила. Коллеги мои практически во всех значимых российских мероприятиях участвуют. Десять лет назад я приезжал на конференцию и удивлялся: неужели в России это делают? Четыре года назад мы отправили в Сочи на конференцию с международным участием врача, который отработал только год. Она приехала, я спрашиваю: что нового? Она мне сказала: безумно все было интересно, но ничего нового для нас там нет.
Р.В. – То есть ваши все это знают.
А.М. – Все это они видят и слышат в нашей больнице. Я понял, что мы идем в ногу со временем. С этими женщинами мы говорили о том, что больницу надо модернизировать, чем выше становится качество лечения, тем труднее искать деньги. Они мне говорят: «А давайте создадим организацию, будем больнице помогать, будем женщинам помогать». Они быстро собрались, и дело пошло. Они, конечно, все молодые, работают, и не жены олигархов. Им сложно работать на те скудные средства, которые удается собрать. Но они и гранты получают – областные, федеральные. У фонда сейчас 20 или 22 семьи находятся на материальной помощи.
Р.В. – То есть они им постоянно оказывают какую-то помощь?
А.М. – Да, постоянно. Кроме того, проводим День матери. Для этого мы предоставляем территорию больницы. Наш конференц-зал дети чуть в пух и прах не разносят. Мы используем свои силы – привлекаем спонсоров, волонтеров. В этом году нам хорошо помог Владимир Васильевич Колчаев. Иногда институт культуры помогает или кто-то еще из друзей. Детей надо занять, сделать им настоящий праздник, подарить маленькие подарки. Елку благотворительную проводим для этих детишек. И третье. Мы каждый год высаживаем декоративные растения на Аллее сохраненных жизней. У нас стоит часовня, которую Кистаичев построил на свои деньги. Мы решили обустроить территорию. Я попросил в одной фирме сделать нам дизайн-проект. Родилась такая мысль – высаживать столько растений, сколько родилось у нас детей за год. Делаем это уже несколько лет. Иногда детей и больше рождается. Не все женщины, отказавшиеся от аборта, поддерживают с нами связь.
Детей все больше
Р.В. – Детей больше, чем деревьев?
А.М. – Да. Высаживают деревья мамочки, которые пришли с детьми. Мы знаем, что таких детей 20, но дозвонились до 10 мам, а пришли 7. Это те дети, которые родились в результате работы наших психологов. Есть постоянно растущее количество деток, которые появились на свет усилиями наших акушеров-гинекологов. Потому так и назвали. Дети ведь появились на свет.
Р.В. – А какую позитивную информацию вы даете женщине, чтобы она приняла это решение – не прерывать беременность?
А.М. – Это очень тонкая работа психологов. Акушер тоже вносит свой вклад, и последний разговор с женщиной проводит он. И женщина может встать и уйти.
Р.В. – Бывает такое?
А.М. – Бывает.
Р.В. – Разговаривают только с женщиной. А с мужчиной?
А.М. – И с мужчинами, бывает, разговариваем. Если психолог видит, что женщина очень зависима от мужчины, может предложить, чтобы на следующую консультацию она пришла с мужчиной или с мамой. С тем, от кого она психологически зависит.
Р.В. – Бывает, что инициатором аборта выступает мужчина, а бывает, что и женщина.
А.М. – А если инициатор – женщина, то чаще всего мама. Мама приводит дочку лет двадцати за руку и просит, чтобы ей сделали аборт.
Р.В. – Но ведь бывают ситуации, когда нельзя обойтись без аборта?
А.М. – Я не согласен. Если ты веришь в Бога и считаешь, что Господь дает жизнь, аборты – это убийство. Вне зависимости от срока. Взрослые люди должны регулировать свое репродуктивное поведение. А исходя из этого, нести ответственность.
Мы должны молодежь воспитывать. Запретить аборты завтра нельзя. Нужно, чтобы законодатель признал такую необходимость. Надо предупредить: через пять лет аборты будут запрещены полностью, прерывание беременности будет делаться только строго по медицинским показаниям. В каждом регионе будет специальная комиссия, в которую войдут юристы, социальные работники, представители власти. Она будет давать разрешение. В Литве сделано именно так. Там в этой комиссии всего один врач. И они дают от 50 до 70 разрешений в год по всей Литве.
Р.В. – То есть по медицинским показателям это можно делать крайне редко.
А.М. – У нас были ситуации, когда родителям говорят: у вас будет больной ребенок, прервите беременность. Они отказываются.
Р.В. – Они берут на себя ответственность за него.
А.М. – Совершенно верно. Это очень серьезная и тяжелая тема. Сейчас сильно шагнула вперед медицина, многие пороки и дефекты устраняются. Особенных детей с болезнью Дауна социализируют. У меня добрые отношения с Егором Бероевым. Они с Ксенией Алферовой создали фонд помощи таким детям. Находятся люди, которые готовы помогать деньгами, чтобы семья не осталась одна со своими проблемами. Сейчас нет особых проблем, чтобы за счет квоты на высокотехнологичную медицинскую помощь получить хирургическое лечение. Оперируются пороки, несовместимые с жизнью после рождения. Только нужно, чтобы ребенок родился в том месте, где ему может быть оказана медицинская помощь.
Что делать?
Р.В. – Скажите, по вашим многолетним наблюдениям, количество абортов сокращается или нет?
А.М.– Прерывание беременности хирургическим путем по желанию женщины – это ничтожное количество абортов. Есть аборты по медицинским показателям и самопроизвольное прерывание беременности. Это тоже аборт. Государственная статистика считает их все. Когда говорят: в России сделан миллион абортов, то имеют в виду все случаи. Это цифра постоянно уменьшается. В больнице в год по желанию женщин делается примерно 800 абортов. Откажутся в результате очень креативной работы психологов 70-80 женщин. Десятая часть. Но это то, что мы смогли.
Р.В. – Бесплодие напрямую связано с абортом или нет?
А.М. – Десять процентов женщин, сделавших аборт, никогда не будут иметь детей.
Р.В. – А что делать? Просто объяснять?
А.М. – Нужно воспитывать детей. У меня есть книжка, изданная в 1905 году русским врачом по фамилии Буш. Она вся посвящена теме полового воспитания – как надо воспитывать мальчиков и девочек.
Р.В. – А кто этим должен заниматься?
А.М. – Только семья. Папа с мамой. Я полностью с доктором Бушем солидарен в следующем. Когда ребенок задал первый вопрос: а почему собачка с собачкой вот это делают или что-то другое насчет секса, а вы начали рассказывать про капусту и аистов, вы проиграли войну улице. Ребенок перестанет вам доверять, а на улице ему все расскажут в смачных подробностях. А дальнейшие ваши робкие попытки что-то ему объяснить у него в душе будут вызвать усмешку. И вы все дальше будете удаляться от своего ребенка. Доктор Буш говорит: вы – взрослые, пока ребенок еще у груди и не сказал ни одного слова, уже должны задуматься над тем, что этот вопрос он вам задаст. Вы должны быть к этому готовы. Вы его привлечете на свою сторону, и он будет доверять вам.
Р.В. – Вы эту свою работу собираетесь продолжать? У вас нет никаких оснований останавливаться?
А.М. – А почему мы должны останавливаться? Я хочу, чтобы здесь, в Рязани, жили люди. Я уезжать отсюда не собираюсь. Если каждый вокруг себя будет полянку очищать, жизнь будет чище. На нашей территории запрещено курить. Я нарушителей вывожу за руку. Если начинают выступать, в полицию их отправляю. Некоторые возвращались из полиции и говорили «спасибо». Многие мои коллеги так же поступают. Кому-то на это наплевать. С теми, кому наплевать, нам не по пути. Раньше, когда закон не запрещал, бывало такое: пациентка стоит на крыльце и курит. Спрашиваю: «Какой у вас диагноз?» – «Плацентарная недостаточность». – «Вот вы докуривайте, собирайтесь и уходите домой». – «Я на вас жалобу напишу». – «Пишите». Жаловались. Принимали мои объяснения. Я привык все доводить до результата.
Вот так мы поговорили с Александром Игоревичем Мировым, доктором, членом Общественной палаты Рязанской области. Никаких особо высоких тем в беседе поднимать не собирались. А получился разговор о смысле жизни. Мы все равно его ищем. Даже если занимаемся обслуживанием – медицинским и информационным.