На правом берегу реки Припять на четвертом энергоблоке Чернобыльской атомной электростанции (ЧАЭС) 26 апреля 1986 года произошла катастрофа планетарного масштаба. В результате взрыва энергоблока образовалось радиоактивное облако, частично накрывшее территорию Украины, Белоруссии и России. В ликвидации последствий аварии приняли участие около 600 тысяч человек из всех республик СССР. Из них 2,5 тысячи человек – уроженцы Рязанской области. 1,7 тысячи рязанцев стали инвалидами I, II, III групп.
Место подвига – Чернобыль: Виктор Боборыкин
В штабе рязанских «чернобыльцев» на первом этаже жилого дома с утра кипит жизнь: приходят и уходят люди с какими-то важными бумагами на подпись. Председатель правления Рязанской областной общественной организации инвалидов Союз «Чернобыль» Виктор Федорович Боборыкин ежеминутно отвечает на телефонные звонки. Входная дверь не закрывается в «штаб-квартире» общества.
Разговариваем в комнате со скромными столами, стульями, самоваром и инвалидным креслом: на случай, если привезут на прием маломобильного посетителя. На стенах – стенды с фотографиями. Собеседник – сухощавый, энергичный мужчина, с осипшим голосом. Среди его наград – орден Мужества, медаль Министерства обороны «За укрепление боевого содружества» и медаль «Патриаршая благодарность», которой награждено всего несколько десятков человек в разных странах. Его имя занесено в Книгу почета Союза «Чернобыль» России.
– Виктор Федорович, помните как попали в Чернобыль?
– В декабре 1987 года получил повестку из военкомата, за 2 дня прошел медкомиссию. Мне тогда 37 лет было – самый «призывной» возраст. Туда старались призывать мужчин от 30 до 45 лет, в основном тех, у кого уже двое детей. У меня была одна дочь, но на тот момент был в разводе, вот и призвали на ликвидацию. Я на заводе автоагрегатов «ЗиЛ» работал. 26 декабря прибыли в Киев, оттуда повезли в село Оранное Иванкиевского района – это уже рядом с зоной отчуждения, обнесенной колючей проволокой. Рязанцев в тот призыв попало 37 человек. Из них в живых осталось лишь несколько.
Боборыкин служил в 26-й бригаде химзащиты Московского военного округа. В радиоактивной зоне провел 130 суток. Получил облучение в 4,94 бэр.
96 свиданий с реактором
– Жили в больших палатках по 40 человек, топилась печка-буржуйка. Жара стояла такая, что нижнее белье тут же промокало, приходилось выжимать. А как буржуйку отключали – через 20 минут уже все замерзали, зима ведь стояла. Подъем в 5 утра, потом ехали «за колючку», проходили проверку на КПП, переодевались. У меня 96 ходок на станцию.
– Была какая-то спецодежда?
– Да какая там спецодежда – куртка, фуфайка и марлевая повязка – лепесток. Вот в такой «спецодежде» мы проводили дезактивацию – со специальным порошком мыли стены зданий, металлическими щетками чистили технику. После первых же ходок пересыхала носоглотка, появлялся сладковатый привкус, начинало першить в горле, постоянно «кхекали». С виду вроде здоров, а плюнешь – прямо краснота, сплошная ржавчина. Медпомощь какая была? На тебе полтаблетки «от головы», вторую половину – «от живота», да смотри, не перепутай. Это уж потом, когда вернулись, нас тщательно осматривать, анализы проводить да лечить начали.
Говорит, что сейчас у тех, кто не ездил в Чернобыль, на детальном медосмотре можно выявить 6–8 заболеваний, у ликвидаторов – в 2 раза больше. Радиацией поражены практически все органы. Но вспоминается Виктору Федоровичу больше не это, а красота тех мест.
– Там дух захватывает, красота, как в нашей Мещере. Припять – красивейшая река. Вот какое дело получается: и забыть нельзя, и вспоминаешь весь этот ужас с содроганием. Эти утренние подъемы, эти выезды в «мертвую зону».
В 90-е пришлось сплотиться
– Вы отслужили три месяца, вернулись…
– Мы вернулись, других продолжали призывать – до 1990 года там велись работы по ликвидации. Еще до моего призыва, в 1986 году, в областной клинической больнице вынуждены были открыть отделение реабилитации для тех, кто побывал на ЧАЭС. Потому что установили: вред организму наносится серьезный, последствия необратимые. В первые годы к «чернобыльцам» очень внимательно относились, отправляли на лечение, даже принудительно.
В 90-х, по словам Боборыкина, ликвидаторам компенсации выплачивать перестали, жилищные вопросы повисли в воздухе, с медицинской помощью тоже начались неурядицы. И в 1991 году появилась региональная общественная организация инвалидов – Союз «Чернобыль». В эти годы организация провела в судах, от районных до Конституционного, 15 тысяч дел.
30 лет спустя
– 26 апреля этого года исполняется уже 30 лет со дня трагедии. Мы начали подготовку к этой дате. Важно, чтобы в этот день никто не остался без внимания из живых и была отдана дань памяти ушедшим из жизни, – с какой-то затаенной грустью произнес эти слова мой собеседник, и стало понятно, что интервью пора заканчивать, а оставшиеся вопросы оставить на потом...
Геннадий Манухин