Письма с фронта – пронзительные свидетельства войны, доблести, героизма и отваги. Они наполнены любовью и нежностью, горечью и болью, радостью и надеждой…
Касимовский писатель, член Союза писателей СССР и России Геннадий Морозов бережно хранит 13 писем с фронта своего погибшего отца. Об истории рядового Сергея Федоровича Морозова и том, чем были проникнуты его весточки с фронта, его сын Геннадий Морозов написал в своем очерке.
…Шла война. Наши бились с немцами… и отступали. В это время я еще не родился. Только на восемьдесят первый день кровопролитных сражений появлюсь на свет Божий в касимовском роддоме. Своего отца, естественно, не помню. И все же я не в отрыве от него, и, как ни странно, всем нутром, особенно в самом начале жизни, ощущал его присутствие во мне. Подобное «чувствование» отца, должно быть, происходило оттого, что рядом был отчим. Какое жесткое, отстраненное и постыдное слово! Но скажу поласковее и помягче – второй отец. В детстве я звал его папой, хотя чувствовал при этом некую неловкость и стеснительность, а когда повзрослел, то перешел на более строгое и почтительное – отец: в смысле Учитель, Мудрец. Мне шел всего-то пятый годик, когда мать в 1946 году вышла замуж за него, фронтовика, Степана Борисовича Шеркунова…
А вместе с первым отцом, Сергеем Федоровичем Морозовым, я проживу на этой земле всего лишь один месяц и одиннадцать дней, так что он успеет меня даже потетешкать. Его призовут на фронт 21 октября 1941 года, а 7 марта 1943 года он скончается в полевом госпитале от немецкого, смерть сеющего металла. И продырявленное, искромсанное, кровоточащее тело моего двадцативосьмилетнего отца будет погребено неподалеку от деревни Гусевки Букановского сельсовета, тогда Орловской, а ныне Калужской области. Только в начале 1950-х годов началось перезахоронение наших воинов, чьи могилы были за околицами многих деревень: в лесах, оврагах, перелесках и неподалеку от проселочных дорог.
Как грустно! Отец так мало пожил! Рожденный в 1914 году, он после учебы в школе был трудоустроен в коллективное хозяйство «Огородник». Был призван в армию в конце 1936 года, а демобилизация была, видимо, в начале 1939 года. Отслужив срочную, отец демобилизовался, вернулся в Касимов и устроился в охранное подразделение на предприятие «Красный текстильщик», сменив одно обмундирование на другое. Эта строгая и дисциплинированная работа нравилась отцу. Его ценили и уважали.
В 1939 году отец женился на моей будущей матери Татьяне Ильиничне Смольковой, работавшей в чинильном цехе этого же предприятия. Свадьба состоялась 11 января, в день рождения невесты. Семейная жизнь моих родителей, как всякое человеческое счастье, оказалась совсем непродолжительной, чуть более двух лет. И – война… Отец мой – розовощекий, тихий и стеснительный в жизни, был забран на фронт и брошен в месиво человеческой бойни. Бессонными ночами я иногда представляю, как он покидает теплый, уютный деревянный дом. Как мать и бабушка, плача, провожают его. Целуют и плачут. Плачут и целуют. Прощай, тепло родного очага, мягкие постели, вкусные домашние пироги, топленое молоко, запах щупленького детского тельца сынка… Как часто я ставил себя на его место!
В 1986 году я поехал с матерью в те места, где погиб отец. Местный житель Николай Сергеевич Мишлаков, сам участник войны, подробно рассказывал нам о том, как проводилось перезахоронение наших воинов. Было дано указание: сколотить большие ящики и в них укладывать останки павших воинов, чьи могилы виднелись повсюду, превратясь в еле заметные холмики. В такой ящик умещалось примерно около десяти останков. Их укладывали на телегу и везли к большой яме, вырытой за околицей деревни Запрудное. Представьте мое волнение, когда я отыскал глазами среди многочисленных надписей фамилию отца, занесенную на вертикально стоящую беломраморную плиту.
Сохранилось всего 13 отцовских писем с фронта, написанных карандашом на небольших тетрадных листочках, сильно пожелтевших и зачастую оборванных по краям, истертых в местах сгибов. Грозный гул войны отчетливо доносится через десятилетия, благодаря обычному, хочется добавить – самому простому и бытовому слову, написанному отцом в момент затишья между остервенелыми боями. Какие тревожные и печальные письма! Процитирую несколько отрывков из них, чтобы перед вами, уважаемые читатели, хотя бы в малой толике предстал образ русского солдата, коих полегло миллионы. Отец был рядовым. Стрелком.
Из поселка Красные Баки Горьковской области, его отправляют в Калугу, затем на фронт.
«Все время поезд подвергался бомбардировке немецкими самолетами. Жуткое дело, Тася… Если со мной что случится – я тебе хочу сказать: не бросай мать, живи с ней, воспитывай сына…»,
26.04.1942.
«Из Калуги выбыл 22 апреля. Писем от вас не получил… Сейчас нахожусь в нескольких километрах от передовой линии, от Смоленска километров сто с лишним…»,
3.05.1942. Западный фронт.
«Тася, мама, как вы живете? Как вы работаете? Я ничего не знаю. 7 месяцев ничего от вас не получал… Но я вас не виню, потому что все время был в дорогах. Сейчас нахожусь в действующей армии Западного фронта». Далее отец пишет обо мне: «Тася, передай ему все материнские чувства и самое главное – любить нашу русскую Родину, во имя которой мы сейчас сражаемся с коварным врагом…»,
18.05. и 19.05. 1942.
Западный фронт.
«Тася, Ваше письмо я получил (11 и 27 июня) и тут же послал два письма. Одно было написано 8 июня, но не было времени его отправить… За долгое время, конечно, меня преобразило…».
В этом письме отец сообщает о том, как он учился на курсах младших командиров: «Курсы были фронтовые…».
30. 06. 1942.
«Как дорого письмо, которое пришло из дома на фронт, на передовую линию…». И продолжает: «Может быть, скоро мои руки и пальцы, которыми сейчас пишу Вам письмо, сердечные, любимые слова, – эти руки и пальцы будут мертвы… Тася, на днях у меня будет другой адрес, меня переведут в другое место, но буду опять на передовой линии. Тася, часто мне снятся очень плохие сны, видимо, дают мне предчувствия важные…и эти сны, видимо, сбудутся. Посылаю вместо гостинцев Геночке 5 рублей в письме».
3. 07. 1942. Западный фронт.
В этот день отцу исполнилось 28 лет. Именно в этот день он послал мне подарок – 5 рублей на гостинцы.
В следующем письме отец сообщал, что весточку из дома он получил 18 июля. Узнает о ранении брата Владимира. Это письмо сохранилось не полностью. В письме тревожные предчувствия:
«Много я перенес трудностей в боевой жизни, впереди трудностей еще больше, еще будут сильные, горячие бои с врагом. Не знаю, что будет со мной впереди. Видимо…» и далее в письме стоят два креста, намек на скорую гибель. И добавляет: «…а жить хочется».
20.07. 1942. Западный фронт.
«Письма Ваши от 28 и 30 я получил. Два письма в один день. Сдали экзамены, на днях направят на передовую… Дорогая Тася, Вы пишете, что Геночка наш растет, хоть будет память обо мне, но, видимо, больше не придется увидеть его. Какой он сейчас, я не знаю. Хорошо бы посмотреть, да не придется. Берегите его, он у нас один…». Затем отец пишет о своих снах: «…как будто рыл я глубокую яму вроде могилы. Часто вижу сон, что я как будто дома. Маму вижу во сне. Очень плохие сны. Я уже предчувствую, что это все сойдется… Крепко целую Тасю, маму и Геночку. Целую всех сотни раз. Сережа».
11.08.1942. Западный фронт.
«Вчера, 26 февраля я послал письмо и в этот день Ваше получил. Тася, ручку Геночки я получил, очень был рад, стал большой… Хорошо бы милостивый Боже послал на мое счастье в добром здравии вернуться после войны домой… Крайне нуждаюсь в носках и перчатках, хотя, сама знаешь, были домашние носки, но от них и след простыл… Дорогая Тася, посылал я в письме вам 20 рублей для гостинцев Геночке, деньги мне не нужны. С приветом, Ваш Сережа. 1914 – 1943».
На этот раз отец впервые поставил дату своего рождения и смерти.
Одиннадцатое письмо написано на особой бумаге в красную линейку. Жирные линии по краям. Надписи: «Выше черты не пишите», «Проверено военной цензурой». Письмо короткое, в нем есть такая фраза: «Да, Тася, видимо, я пишу последнее письмо…». На лицевой стороне нарисованы танки, на них сидят солдаты с винтовками, вверху летят самолеты. Красный флаг и даты 1918 – 1943. А внизу текст:
«Да здравствует 25 годовщина Красной Армии! Да здравствует великий вождь Красной Армии и народа товарищ Сталин!», а справа: «Смерть немецким оккупантам!»
В одном из последних писем отец сообщал:
«Уже полтора года защищаю свою Родину, много, много я пережил. Хорошо бы Бог милостивый послал счастье увидеться с Вами, с родной семьей, но, видимо, вряд ли придется…Тася, прошу тебя, как дорогую супругу, если что со мной случится – воспитай сына, как это требуется от русской женщины, передай ему все материнские чувства, а обо мне много не думай, если я погибну за Родину, за нашу святую Русь. Боже, скорей бы уничтожить гитлеровскую грабительскую армию! Сейчас мы громим врага по всему фронту. Наша русская доблестная армия гонит врага с нашей территории…» (письмо оборвано).
Эти строки многое говорят об отце: он был душевным и открытым человеком, истинным патриотом, тонко чувствующим нить своей роковой судьбы. Нежно любящий свою семью, дом, свою Родину. Думаю, что будет не лишним сказать следующее: ратники Великой Отечественной войны, наши жертвенники, словно гигантской оглоблей, накрепко стиснутой богатырской силой человеческого духа, турнули нахраписто наседавших фашистов с земли русской. Они погнали их туда, куда под вечер движется солнце, которому снова дано воссиянно взойти не у них, на закатном Западе, а у нас, на утреннем Востоке.
г. Касимов