Село Пёт – это настоящая глухомань. 250 километров от Рязани, на северо-восток, если ехать через Сасово в сторону Пителинского района, где дорога получше. Но манит сюда приезжих не глушь, не грибы-ягоды-рыбалка, хотя в центре села и есть маршрутный указатель «Река», а Введенский храм необычной архитектуры – одно из чудес Рязанской области.
Пять островерхих куполов сравнивают с горящими свечами. Модерн, неорусский стиль. Широкое использование мотивов древнерусского зодчества и богатство приемов стилизации. Церковь в селе словно огромная звезда, вокруг которой водят хоровод домики – планеты. Хочется взглянуть на это созвездие с крыши храма, и я отправляюсь в поисках гида в сельскую библиотеку.
•••
Внутри зябко и тускло, и это единственное, что мешает ощутить уют, который создают стеллажи книг и детские поделки на полках. Библиотекарь Ирина Мулина говорит, что в последнее время книжный фонд прирастает за счет литературы, которую оставляют дачники. «Периодику выписываете?» – «Какое там! Только «районка» приходит, да есть несколько глянцевых журналов». А вот и первый за сегодняшний день читатель – Лидия Андреевна Зазвонова. Как она сама отрекомендовалась – «местный житель и патриот».
Ей давно седьмой десяток, но на крышу церкви по приставной лестнице она вспорхнула, будто на крыльях ангелов. Машет сверху: «Забирайтесь! Высоты боитесь?» Я карабкаюсь наверх и чувствую – вот он, этот миг между прошлым и будущим, есть только он, за него и держись. И ощущение свежести жизни вливается в меня, наполняя восторгом. С крыши видно, как люди копошатся на своих огородиках. Возле заборов пустые лавочки. Выходи, сиди, считай пешеходов. Может, и пройдет – один в час.
– Вот за эту тишину, уединенность я Пёт и полюбила, – подставляет лицо ветру Лидия Андреевна. – 23 года здесь живу. Переехала сюда из Москвы с мужем, когда ему дали инвалидность, купили дом. Муж художник, увидел церковь и сказал – все силы нужно приложить, чтобы ее восстановить. Прожил он недолго, умер, а я дала обет – храм отремонтировать.
Инициативная группа собирает средства через сайт в Интернете. Из Москвы приезжают студенты-волонтеры, этим летом собираются делать в храме проводку. Дело движется, в июне – освящение алтаря, а службы проводятся уже давно. Сбор исторических сведений о церкви ведется постоянно. По последними данным, которые сообщила мне Лидия Андреевна, построили его в 1913 году по проекту архитектора Молокина. Неорусский стиль он привез из Петербурга, где учился, а сам родом из Вильнюса, из семьи художников.
•••
Церковь строил местный купец Портнов к 300-летию дома Романовых.
– Ух, как он расстарался! А не знаете – зачем? Село-то вроде небольшое, – вызываю на разговор местных жителей, которые возле клуба дивятся явлению корреспондента с крыши собора.
– Так это в нем сейчас полтораста жителей, а сто лет назад было более чем 2,5 тысячи, – говорят они.
– Ну а как нынче с купцами? Есть кому коммерцией заниматься?
Кивают в сторону магазина. Торговля идет, слава Богу! Продавщица Мария Белякова уже звенит ключами, собралась на обед. Перерыв использует, чтобы навести порядок в коровнике. Скот в личных подсобных хозяйствах держат в селе только две семьи, одна из них – семья Беляковых.
•••
– Это что у нас за клиенты такие! – напускает на себя суровый вид муж Марии – Алексей. Увидев со мной знакомых людей, смягчается, но хозяйке дает наказ: «В коровник их не води, а то сглазят скотину». И не поймешь – шутит он или взаправду боится, потешается или верен народному поверию. Хозяйка машет рукой – «удумал тоже»! – и показывает хозяйство. Корова, телок, козы, куры – все довольные, сытые, чистые и, похоже, радостные, что к ним пришли гости.
– В 90-х только хозяйством и жили, когда работы не было. Еще в лес ездили за древесиной. Кололи дрова и продавали. Кое-как выплыли. Дочерям купила по комнате в Шацке, а теперь дочь взяла ипотеку в Рязани, надо помогать. Пошла в магазин работать.
Чтобы выжить в селе, не нужно бояться никакой работы, считает Мария. Она была и дояркой, и почтальоном, и сеяла, и пахала. Сейчас торгует в классическом сельском магазине, где можно купить все – от ведра до пряников, а продукты нередко отпускает в долг. С деньгами у людей туго, колхозов нет, а из малого бизнеса только цех по фасовке древесного угля. Прошлым летом Беляковы поднатужились, провели в дом водопровод и впервые опробовали такое благо, как автоматическая стиральная машина. Дальше фантазии по благоустройству пока не простираются.
– Нам хошь кризис, хошь нет – все одно, – изрекает хозяин усадьбы. – Как жили своим горбом, ни на кого не надеясь, так и живем. Только у меня один вопрос: когда этот газ в стране кончится? Чтобы взялись уже за экономику по-настоящему и вытащили ее из болота?
Рядом с их усадьбой брошенный дом, все соседи – глубокие старики, в прошлом году в Пёте родился только один ребенок, в этом «аисты» пока не залетали. Мария Владимировна заводит мотоцикл «Минск» и едет в магазин ждать покупателей.
•••
Тишина такая, что уши закладывает. Хоть бы самодеятельность какую встретить в клубе. Но и там все пребывает в состоянии полного покоя. К услугам отдыхающих – отремонтированное фойе и теннисный стол, что касается зрительного зала, то он законсервирован до лучших времен, когда появятся деньги на пластиковые окна. Зато полстены в грамотах и благодарственных письмах. Стоит ли сомневаться – работа ведется! Да и спокойствие вокруг только кажущееся. Как говорится, были бы люди, – а страсти найдутся. Вот стоит поперек дороги «Газик» главы сельского поселения Татьяны Анатольевны Мошниной. Не может проехать на другую часть села, потому что один из местных жителей раскурочил дорогу. Выдернул с корнем железный мост и, по слухам, сдал в металлолом. Татьяна Анатольевна написала заявление в полицию, но моста-то нет. А в той части села хвойный лес, и дома, и остатки бывшей крахмальной фабрики. Не дай Бог, возгорание, пожарная машина остановится на полпути. Взамен моста предприимчивый земляк привез какую-то трубу и кирпичи. Что со всем этим делать, глава не знает. Когда еще местное самоуправство перерастет в самоуправление? Надежда, видать, только на чудо. Потому и сбрасываются пётовцы на храм охотнее, чем в свое время отдавали деньги на газификацию.
•••
Из всех пётовских достопримечательностей самым ухоженным выглядит мемориал павшим воинам. Стоит подойти к нему поближе, чтобы прочувствовать послание потомкам. Оно не в том, что в 1941–1945 годах была война, а в том, что с нее не вернулось пятнадцать Сергуниных, десять Горбуновых, пятнадцать Мулиных, восемь Кондрашовых, а всего более четырехсот фамилий. Людей выбивало целыми семьями и родами. Единственный оставшийся в живых участник войны из села Пёт – Иван Николаевич Петрушкин. Пёт и Петрушкин – имена созвучные. Иван Николаевич родился в этом селе, вырос и здравствует, разменяв десятый десяток. Старый солдат знает наизусть всего «Василия Теркина», с легендарной поэмой он познакомился на войне. Чтобы быть похожим на неунывающего отважного бойца, научился играть на гармошке. В страшные минуты перед боем повторял про себя любимые строки. В мирной жизни выучил поэму до конца. И с Теркиным же чуть ногу не потерял. Сейчас едва передвигается по комнате.
•••
Теплая печка, работающий телевизор и радостные глаза Ивана Николаевича, довольного тем, что к нему заглянули гости послушать рассказы о войне.
– Отцы наши пошли воевать с фашистами, а нас отправили охранять восточные рубежи. Ведь японцы планировали напасть на нас, когда Гитлер возьмет Сталинград. А немцев-то погнали! И японец перестал ерепениться. Увидел, что Россия сильна. Но воевать с этими милитаристами все равно пришлось. Мы громили 500-тысячную отборную Квантунскую армию, освободили Маньчжурию, Порт-Артур, Сахалин! А ходили в лаптях. Ведь под ружьем сколько стояло! Всех обуешь-оденешь что ли? Рязанцы – хорошие лаптежники. Ходили в тайгу, плели лапти, обували солдат. Да еще нужно, чтобы тебе лапти командир выписал. А то и босиком бегали. Как сейчас помню: облака идут, задевают сопки, изморозь, туман. У нас уже волосы выпадают и зубы шатаются. Одно желание – побыстрее приказ «В бой!» получить. Самураи дрались отчаянно, хорошие были вояки. Помню, форма на них была добротная, нам бы такую.
– Ну а Теркин-то как вас подвел? – допытываюсь у ветерана.
– Было дело. Только тут я сам виноват. Позвали меня на праздник села. Ты, говорит, из участников войны один остался. Народ собрался, начали концерты ставить, громкоговоритель включили. Думаю – пойду, послушаю свой голос в этом громкоговорителе. «Теркина» расскажу. Кто же знал, что там проводов куча, зацепился. Врачи говорили – больше не поднимусь. Но я научился вставать и чуть-чуть ходить по комнате.
Долго еще Иван Николаевич рассказывал нам свою биографию, а закончил ее такими словами:
– С завода ушел на пенсию, жена у меня померла, я один в доме остался, и вот живу, телевизор смотрю и частенько «Теркина» вспоминаю. «Только взял боец трехрядку – сразу видно – гармонист!»
А за окном трава, и одуванчики, и село, в котором артиллерист и минометчик Иван Николаевич Петрушкин безвылазно живет 92-й год. И только один раз надолго отлучился он из дома – на войну.