Сегодня 75-летие начала Великой Отечественной войны, и эта дата воспринимается разными людьми по-разному. Понятно, что для современных молодых людей она, скорее всего, лишь символ огромного социального катаклизма, в котором наш народ проявил себя в высшей степени достойно. У тех же, кто значительно их старше, кто переживал войну или ее суровые последствия, чувства гораздо сильнее и глубже. Поэтому так важна связь поколений, через которую молодежь, так сказать, овеществляет и одухотворяет свое восприятие истории.
А впрочем, почему только молодежь? Иногда и зрелым людям не мешает обогатить свои исторические познания.
Я начинала учиться в Пановской начальной школе села Новоселки Рыбновского района. Моей первой учительницей была Юлия Андреевна Иванкова. У ее сестры, Александры Андреевны, имелась другая фамилия, но в Панове их обеих часто называли «Иванковыми» или просто – «учителя». Они были уже немолоды, через год ушли на пенсию, покинули школу, где жили, и поселились в обычном маленьком домике с садиком. После них нас учили Мария Андреевна Родина, Мария Сергеевна Томина – тоже прекрасные педагоги. И вообще все, что связано с начальной школой, в моем представлении прекрасно. Школа была деревянной и одноэтажной, но стояла на высоком кирпичном фундаменте, и мы могли видеть из ее окон не только поле, которое было рядом, где осенью выкапывали колхозную картошку, но и противоположное ему дальнее поле, за высокими буграми, на которых рвали цветы и щавель, собирали клубнику. Этот мир между двумя полями был спокойным и действительно прекрасным. О войне тогда, в 50-е годы, вспоминать не любили, ветеранов в школы не приглашали, дети играли боевыми наградами отцов, и в этом, как говорится, не было ничего особенного.
Но вот недавно мне довелось прочитать воспоминания «Сороковые в Новоселках», опубликованные в журнале «Знамя» (№5 за 2013 год) и появившиеся затем в Интернете. Их автор – Игорь Леонидович Мостинский – доктор технических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ и – племянник моих самых первых учительниц, Юлии Андреевны и Александры Андреевны. Московский школьник (в мае 1941-го круглым отличником окончил второй класс), он провел годы войны в Новоселках у дедушки с бабушкой, часто навещая своих тетушек – учительниц, которые жили в здании Пановской школы. Приведу отрывок из воспоминаний, особенно меня тронувший.
«…Немцы подошли к Москве. Их самолеты бомбили Рязань, но еще больше доставалось ближайшей к Новоселкам станции Рыбное. Она была крупным железнодорожным узлом, через который на фронт шли техника, боеприпасы, продовольствие, армейские части, а с фронта везли раненых. Когда бомбы попадали в эшелоны с боеприпасами, взрывы были столь сильными, что у нас в Новоселках, в двадцати километрах от Рыбного, звенели стекла и распахивались двери. Что творилось на станции и в прилегающем поселке, трудно было представить. Фашистские самолеты пролетали и над Новоселками, но село их не интересовало, и бомбы на нас они тратить не хотели. Не обстреливали и из пулеметов.
К октябрю эвакуация захватила и Рязань. Много рязанцев приехало в Новоселки, в основном к родным и знакомым. Приехали рязанцы и в Пановскую школу к моим тетям, которые там работали и жили. Все это были их хорошие знакомые, тети отдали им свои кровати и диван.
В это время сверху пришел приказ уничтожить все документы. Для школ это значило уничтожить классные журналы, списки учеников и даже школьные тетради за все предыдущие годы. Учителям велели приготовиться в случае оккупации к уходу в леса. «Куда же мы пойдем? — говорили тети. — У нас и лесов здесь нет, а до Мещеры не доберешься, да и кто нас там ждет... Останемся здесь. А вот документы и тетради придется жечь. Надо только чистые листы сохранить»... Вечерами мы садились у топящейся печки, просматривали каждый журнал и каждую тетрадь с 1910 года, с открытия Пановской школы, и пускали на сожжение, вырвав чистые листы. Спасенной таким образом чистой бумаги оказалось столько, что ее хватило всем ученикам вплоть до окончания войны. И это в то время, когда в других школах дети писали на оберточной бумаге и даже газетах.
В одну из ноябрьских ночей раздался требовательный стук в двери школы. Тетя, накинув шубейку, подошла к наружной двери.
– Кто там?
– Красноармейцы.
В двери ввалились сотни две бойцов. При оружии, все в белых полушубках, ушанках, теплых рукавицах.
– Где тут можно расположиться на ночлег? – спросил командир.
– Да вот, в классных комнатах, в коридоре. Здесь тепло, – ответила ему Александра Андреевна, открывая дверь в школьную часть здания. – Может, воды вскипятить, что-нибудь сварить?
– Нет, спасибо, у нас нет времени.
Бойцы, не раздеваясь, повалились на пол в коридоре и между партами. Мы, конечно, проснулись, но командир успокоил: «Ваша помощь не потребуется, спите». Встали солдаты до рассвета. Перекусив сухим пайком с кипятком, приготовленным школьной техничкой в большом баке, они быстро по-строились. На прощанье командир извинился за беспокойство, поблагодарил за приют и сказал: «Теперь пойдем бить фрицев, отгоним их от Москвы. Попомните!»
Это шли сибирские стрелки. И действительно, скоро началось наступление наших войск, отбросившее врагов на 100–250 километров от Москвы. На этом наша подготовка к уходу в леса закончилась, бомбардировки Рязани прекратились, и рязанские эвакуированные вернулись домой. Фронт от нас отодвинулся, но война вплоть до 1944 года каждую весну напоминала о себе, присылая по Оке сначала от Калуги, потом от Орла останки погибших солдат и противопехотные мины в деревянных ящиках. Захоронение организовывали местные власти, минами занимались присылаемые саперы»…
Как жили в Новоселках эвакуированные и местный, коренной люд, как трудились «для фронта и для победы», как встретили весть о ней («Помню, – пишет автор, – возвращаюсь я из школы и слышу почти в каждом доме громкие, душу раздирающие плачи по погибшим, а их было очень много. В некоторых домах были получены две, а то и три похоронки») – все это и многое другое есть в воспоминаниях И.Л. Мостинского. И, как я думаю, с ними будет интересно познакомиться тем моим землякам, кто их еще не читал. И, конечно, в первую очередь – новосельским школьникам. В Новоселках сейчас нет своей школы, ребят возят на автобусе в Костинскую среднюю. Там уделяют большое внимание краеведческой работе и, насколько я знаю, активно изучают историю местного плодоводческого совхоза «Костино». Хотелось бы, чтобы и новосельские дети хорошо знали историю своего села. Эти знания как бы озаряют новым, ярким светом привычные и милые родные края.
Пановской начальной школы давно уже нет, но не было случая, чтобы я равнодушно прошла мимо того места, где она когда-то была. Радуюсь молодой поросли тополя серебристого, смело рвущейся к дороге, ведь это побеги огромного, величественного дерева, которое росло у школы еще в мои времена.