Звание Героя Советского Союза рязанцу Сергею Яковлевичу Лапутину было присвоено за мужество и героизм, проявленные при выполнении воинского долга в боях против фашистов в республиканской Испании.
Октябрь далекого 1937 года. Танки республиканцев сосредоточились в тридцати километрах юго-восточнее Сарагосы. Начало боя получилось успешным: несмотря на серьезное сопротивление врага, наступавшие части стремительно продвигались к Фуэнтес-де’Эбро. Однако, не получив нужной поддержки от пехотинцев и артиллерии, танковая атака республиканцев захлебнулась…
– Когда наш танковый взвод устремился на вражеские траншеи, – вспоминал в одну из встреч гостеприимный хозяин московской квартиры, – из башенного перископа я увидел пулемет, который обстреливал республиканскую пехоту. В тот же миг открыл огонь из пушки. Один из снарядов угодил в траншею. Стоило нам приблизиться к окопам, как в нас полетели гранаты и бутылки с зажигательной смесью. На пригорке вновь заговорил умолкнувший было фашистский пулемет. Стрелять по нему из пушки уже было поздно: слишком близко подошли. Оставалось единственное, и я срочно скомандовал Кручинину: «Володя, дави его гусеницами!» Кручинин гусеницей наехал на пулеметное гнездо и попытался сразу же перемахнуть через траншею. Но тут сильный удар потряс корпус нашей машины, и она грузно осела в окоп. После нового удара поворотный механизм башни сорвался с болтов и полетел вниз. Створ пушки уткнулся в землю.
– Володя, ты жив? – спросил я у водителя после того, как ощупал свое лицо и голову. Голова страшно болела: видно, сильно ударился о металл.
– Я-то жив, – ответил Владимир, – но вот нашей машине худо.
Я с трудом осмотрел башню. Никакой пробоины не нашел, только четыре дырочки зияли на том месте, где раньше находился механизм поворота башни. Видно, снаряд срикошетил о бронебашню, не повредив ее. Кручинин предпринимал все, чтобы вывести машину из глубокого окопа, но все его попытки были тщетными.
– Корпус танка всем днищем сидит на бруствере, самим из этой ловушки не выбраться, – объявил Владимир.
Что делать? Этот вопрос терзал нас троих – меня, Володю Кручинина и третьего члена экипажа Хосе Пастора – с одинаковой силой. Я хотел было приказать бежать из танка, но он мог стать добычей врага, и тогда родной танк будет бить по нашим позициям. Мы накрепко закрыли внутренние запоры и жалюзи. Через смотровые приборы стали наблюдать за всем, что происходило на поле боя. Очередная атака фашистов принесла им успех. Они подошли к нашему танку, прикрылись его бронекорпусом и открыли огонь по нашим позициям. Мы дважды пытались открыть крышку люка, но каждый раз встречали огонь противника. Так прошла ночь... На рассвете фашисты вновь попытались проникнуть в танк и превратить его в свой опорный пункт. Я приготовил пистолет и в тот момент, когда задвижка уже подалась, рывком открыл люк. На башне стоял фашист с ломом в руках. Я выстрелил в него. Вторую пулю получил другой фашист. Вражеские солдаты растерялись. Они долгое время ничего не предпринимали против нас. Своим товарищам я скомандовал: «Приготовиться держать осаду!» Было решено: как только республиканцы начнут обстрел позиций противника, выходить из машины и бежать к своим. Первым машину покинет Пастор, затем – Кручинин, последним – я. Наконец послышался хлопок орудийного выстрела. Один снаряд разорвался рядом. Я крикнул: «Приготовиться!» Володя открыл крышку люка. И тут корпус танка вздрогнул от сильного удара. Мы не поняли, в чем дело.
– Хосе, давай! – крикнул я башнеру.
Он пулей вылетел из машины... Обо всем, что произошло в осажденном танке, командование могло только догадываться. Попытки эвакуировать «семерку» (номер танка Лапутина) не принесли успеха: стальной трос, с помощью которого «спасатель» должен был вытянуть из глубокого окопа вышедший из строя танк Лапутина, не выдержал нагрузки и оборвался. Эвакоспасательной группе, застигнутой рассветом и орудийной пальбой противника, пришлось отступить. Экипаж танка никаких признаков жизни не подавал, и, придя к выводу, что члены экипажа погибли, была дана команда расстрелять «семерку», иначе противник смог бы пользоваться машиной как дотом. Третий снаряд угодил в ведущее колесо. И только тут открылся люк, из машины поочередно выпрыгнули танкисты.
– Нет, несдобровать бы мне тогда. Оцените такую ситуацию. Мои друзья добрались до своих. Володино лицо – в крови, правая рука висит плетью. Хосе ранен в обе ноги, его подбирают вышедшие на помощь танкисты. Что бы стало со мной, ведь я покинул танк последним? Прижатый к земле противник вот-вот начнет оголтелую стрельбу из автоматов и орудий. Дорога каждая секунда. Надо сократить путь к своим, а для этого – преодолеть высокое проволочное заграждение. Я разбежался и перелетел через него «ласточкой». Слышу: за спиной застрекотали автоматы. Но поздно спохватились: я уже успел сделать тридцатиметровую пробежку и залег в промоину рядом с траншеей. Фашисты попытались достать меня гранатами, но те рвались, не долетев до моего временного убежища. До своих я добрался целым и невредимым.
В схватке с врагом побеждал тот, кто не просто обладал мужеством, но дальше метал гранату, лучше стрелял. Без быстрого передвижения на лыжах (иначе пропала бы святая святых многих операций – внезапность) партизанский отряд не смог бы выполнить большую часть заданий – пустить под откос эшелон, взорвать мост, уничтожить вражеский гарнизон.
Великую Отечественную войну Сергей Лапутин встретил на границе в ранге командира танкового батальона. Шесть раз пытался выйти из окружения. Остался в тылу врага, в должности начальника штаба объединенных партизанских отрядов.
– Мы только что получили новое вооружение, но перестроиться не успели. К тому же силы противника значительно превосходили наши. Мы оказались в окружении. Было решено прорвать вражеское кольцо. Мой танк шел в голове колонны. Внезапно налетели бомбардировщики. Один спикировал на танк. После оглушительного взрыва я потерял сознание. Очнулся на земле. Рядом лежал убитый стрелок-радист. Сам я был тяжело контужен. Нашел силы доползти до дороги, а там меня подобрала отступавшая пехота. Всю ночь, то теряя сознание, то вновь приходя в себя, пролежал в телеге, двигавшейся в составе обоза на восток. На рассвете меня доставили в расположение родного танкового полка.
А домой прилетела «похоронка». Оказывается, бойцы, осматривавшие разбитый фашистскими бомбардировщиками танк, посчитали, что экипаж погиб. Они вынесли из боевой машины и убитого стрелка-радиста, и командира Лапутина, не подававшего никаких признаков жизни, и хотели их похоронить. Но начавшаяся жестокая бомбежка помешала захоронению... Лишь через несколько месяцев, когда уцелевшие после изнурительного отступления бойцы соединились в партизанский отряд и с большой землей была налажена связь, домой пришло радостное письмо Сергея: «Жив. Держитесь. Победа придет».
После окончания Великой Оте-чественной войны Лапутин готовил и возглавлял команды по военно-техническим видам спорта, выступавшие на международных соревнованиях в Польше, Венгрии, Чехословакии, Румынии, Швеции, Финляндии...
Во время последней встречи Сергей Яковлевич признался:
– Вот уволился в запас, а про физическую культуру не забываю. И как забыть о ней? А моя Золотая Звезда Героя, которую я получил за Испанию? Тут я во многом обязан спорту: он дал мне силу и ловкость, мужество и упорство... Теперь люблю ходить пешком. Это – кроме ежедневной профилактической гимнастики. Занимаюсь охотой и рыбной ловлей. Они поддерживают мое здоровье, дарят бодрость. А среди множества наград особенно дорога первая – золотой значок ГТО.
Да иначе и быть не могло. Отец, заядлый охотник, привел сыну любовь к длительным прогулкам по полям и лесу, и к моменту покупки ружья Сергей уже слыл в округе неплохим охотником. Охота потом переросла в серьезное занятие стрелковым спортом.
В Егорьевске, где учился в семилетней школе, бегал на лыжах. В то время в городе был один спортивный клуб, и занимались в нем тремя «атлетическими китами» – штангой, борьбой и боксом. Среди сверстников не было равных Сергею в поднятии тяжестей. Потом, по возвращении в Ряжск, будучи инструктором военно-физкультурной работы райкома комсомола, Сергей Лапутин организовал стрелковую секцию. Тира не было: занимались в овраге.
Его очередным шагом стала организация первого велопробега Ряжск – Скопин. Затем под руководством Сергея Лапутина в районе была создана футбольная команда, начали функционировать кружки любителей гиревого спорта, в зимнее время были налажены тренировки лыжников... В армии молодой воин прилежно занимался бегом, гимнастикой и особенно лыжами. Лыжные соревнования (по сути – биатлон) проводились с полной боевой выкладкой и непременно со стрельбой из винтовки. На дистанциях десять и пятьдесят километров Лапутин занимал призовые места в первенстве танковой бригады.
Сергей Яковлевич Лапутин похоронен в Москве, на Николо-Архангельском кладбище. На малой родине, в Ряжске, его именем названа улица. Хорошо бы увековечить память о Герое массовым спортивным соревнованием – спорту он был предан всю жизнь.
Пути – дороги фронтовые
В августе 1937 г. – апреле 1938 г. лейтенант Сергей Лапутин – командир танкового взвода войск республиканской Испании. В мае 1941 года окончил Военную академию бронетанковых и механизированных войск. Служил командиром батальона танкового полка в Западном особом военном округе. Участник Великой Отечественной войны: в июне-июле 1941 г. – командир батальона и командир 13-го танкового полка (Западный фронт). Участвовал в оборонительных боях в Белоруссии, попал в окружение. До декабря 1941 года партизанил в составе мелких групп в Белоруссии. В январе-апреле 1942 г. – начальник боевой подготовки, а в апреле-сентябре 1942 г. – начальник штаба Навлинского партизанского отряда, действовавшего на территории Брянской области. В сентябре-декабре 1942 г. – начальник штаба Северного боевого участка Навлинского партизанского отряда, в декабре 1942 г. – феврале 1943-го – начальник штаба партизанской бригады имени Д.Е. Кравцова (Брянская область). С апреля 1943 г. – начальник штаба отдельного учебного полка начальствующего состава бронетанковых и механизированных войск Красной Армии, в мае 1946 г. – марте 1947 г. – командир 41-го учебного танкового полка. В 1947-1949 гг. – заместитель начальника и начальник отдела в Управлении боевой подготовки бронетанковых и механизированных войск ВС СССР. В 1951 году окончил Военную академию Генерального штаба. В мае 1952 г. – декабре 1955 г. находился в загранкомандировке в Чехословакии в качестве военного советника командира танкового корпуса. В 1956-1960 годах служил старшим офицером в 10-м Управлении Генерального штаба ВС СССР.