Известно, что природа Средней полосы России неброская, сдержанная в своей красоте. И, тем не менее, картины ее западают в душу с первого взгляда и часто на всю жизнь. Бывает, восторгаешься видом того или иного места и ловишь себя на мысли, что стал его пленником. Это чувство я испытывал много раз, когда попадал в чародейственные тенета Природы.
С детства мне полюбилась панорама поймы реки Цны, открывающаяся с бугра околицы моего родного шацкого села Лесное-Ялтуново. Оттуда огромный простор лугов с серебрящимися на солнце озерами и рекой, петляющей средь изумрудного приволья, виден как на ладони. А синяя зубчатая полоска леса, опоясывающая горизонт, придает панораме своеобразное обрамление – смотришь будто на картину в дорогом окладе. Помню, отец, приведший меня на околицу посмотреть красочное раздолье лугов, восторженно молвил: «Райская красота!»
Сейчас, конечно, из-за отсутствия весенних разливов луга эти изрядно заросли сосенками, березками и лозняком, отчего красота в некоторой степени померкла. И все же, приезжая в село, я первым делом отправляюсь за околицу, чтобы еще раз увидеть родной пейзаж, пленивший меня в детстве.
И была еще одна притягательная картинка моего детства – опушка леса из старых раскидистых дубов. Деревья там росли на почтительном расстоянии друг от друга, как в парке, отчего в солнечные дни лета дубрава насыщалась особенной, прямо-таки магической, синевой и тем самым пленяла взор. Находиться в этом лесу было так приятно, что не хотелось уходить. Там в дуплах деревьев гнездились несколько видов сов, сизоворонки, удоды, кобчики, пустельги, но особенно много было скворцов – их веселые посвистывания доносились отовсюду, а с появлением птенцов дубрава от гвалта гудела, как пчелиный улей. Давно уже нет того леса. С благословения руководства лесничества он был сведен, как бесперспективный, малоценный и пожароопасный. Однако сохранившийся в памяти лик исчезнувшей дубравы до сих пор в грезах бередит мне душу.
И панорама, в плену которой я оказался совсем недавно. Жаркий полдень. Я шел по луговой дороге. В тишине июля все кругом говорило о безмятежности лета. В некошеных травах стрекотали кузнечики, белели цветы, а над ними, удивляя роскошью красок, порхали бабочки. Но вот дорога прижалась к озеру, отгороженному от луга развесистыми ветлами и щетинистыми кустами лозняка. Подойдя к желтому от обилия цветов берегу, я оторопел. Вид изумительный! Озеро, покоясь средь цветущего лугового приволья, серебрилось на солнце и выглядело настолько живописным, что я сразу же схватился за фотоаппарат. Результат оказался потрясающим: пережитое во время съемки магическое волнение заявляет о себе и в стенах дома, когда смотрю на снимок.
Но вот какая загадка. Много раз ходил я по этой дороге, но красоту озера почему-то не замечал. Возможно, это зависит от каких-то тонкостей природы – времени года, состояния погоды, положения солнца на горизонте. Словом, есть тут какое-то волшебство, способное не только вызывать удивление и восторг, но и трогать струнки души, что свойственно нашим среднерусским пейзажам. Правда, мой знакомый лесничий из села Борискова никакой тайны из этого не делает. Он считает: «Увидел в природе что-то редкое, потрясающее, задевающее душу – немедленно признавайся в любви! А коль будешь услышан, любовь станет взаимной». Ну как тут не согласиться!
Признание в любви к неброской, но тонкой красоте природы Средней России делали Левитан, Нестеров, Шишкин, Чайковский, Тютчев, Фет, Есенин, Паустовский и многие другие мастера пленительного мира искусства. Вспомните всеми любимую картину Шишкина «Рожь». Казалось бы, вроде ничего особенного в ней нет: убегающая в ржаное поле дорога с неприметными низко летящими ласточками, возвышающиеся зелеными парусами над желтым морем хлебов одиночные сосны и ясное небо с неброскими пятнышками парящих птиц. И все! Однако сколько в этой картине тепла, света, умиротворенности и эмоций, продиктованных художником любовью к этому обыденному уголку русской природы. Смотришь – и создается ощущение, что вся она пропитана русском духом, замешанном на доброте, трудолюбии, жизненной силе. «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет...» – вспоминаются знаменитые строки из стихотворения Пушкина.
Такой же эпической силой обладают работы современного певца русского пейзажа – заслуженного художника России Владимира Михайловича Решедько. Его картины в буквальном смысле пропитаны любовью к окружающему миру природы. Будь то небольшой овражек на краю леса, заснеженная дорога на задах деревеньки или тронутые сединой осени березки – везде и во всем художник находит ненавязчивую красоту русского пейзажа. В творчестве рязанского живописца все эпическое органично сочетается с лирикой, что доступно лишь зрелому мастеру. Художник не только талантлив, но и очень трудолюбив. Когда б не заглянул в мастерскую, непременно застанешь его за работой. Вот и на этот раз, шагнув за порог, я увидал художника за мольбертом. Вовремя заглянул. Несколько завершающих мазков в моем присутствии – и живописец, громко выдохнув, молвил: «Готово!».
На холсте я увидел потрясающую панораму с зеленым лугом и рекой. Главное тут – темно-синее небо с огромным грозовым облаком, тревожно нависшим над рекой и отраженным в глади воды. Все просто, ясно и убедительно, как в жизни. Всматриваясь в картину, представляешь, что вот-вот разверзнутся небеса, сверкнет молния и оглушительно грянет гром, затем на луг обрушится стена дождя. Потрясающая картина! Растроганный моей восторженной похвалой, Владимир Михайлович счел нужным показать другие работы, написанные за последнее время. Тут и зима, и лето, и иные времена года. И везде ему удалось тонко «схватить» состояние природы, в которой заключена та самая магия, которая способна пленять человека. Одни полотна удивляют умиротворенной тишиной, другие – могущественной силой света. Несмотря на присущую художнику мягкую манеру письма и сдержанность цвета, от пейзажей Решедько веет искренней красотой и благоговейным духом русской природы. И это понятно, ведь работы рязанского художника пронизаны зовом сердца.
Однако далеко не всем и не всегда удается отразить на холсте магию природы. Тут одного умения писать будет маловато, и даже причислив сюда еще любовь к природе, все равно будет недостаточно. Надо еще, как говорится, успеть поймать момент – запечатлеть состояние дня, вечера или утра, длящееся порой всего две-три минуты. Но разве можно за это мгновение сделать на скорую руку подобающий этюд или набросок, хотя бы мало-мальски отражающий состояние природы? Едва ли. Поэтому многие художники стали прибегать к фотоаппаратам. Дурного в этом, конечно, ничего нет. Но все же на первых порах мастера живописи из-за боязни запятнать свою репутацию это техническое подспорье скрывали, как могли. И только когда фотоаппараты изрядно наводнили наш быт, этот прием узаконился. И слава Богу! Запечатленный «на цифру» завораживающий живописца пейзаж хоть и не в состоянии передать всю палитру красок и оттенков, как их запечатлевает взгляд профессионального художника, зато служит неким «живым этюдом». Я знаю многих художников, которые пишут пейзажи через призму фотоаппарата и при этом добиваются потрясающих результатов.
Говорят, что запавшие в душу уголки природы, запечатленные памятью, становятся, попросту говоря, эфемерными и воспроизведение их чарующей красоты на холсте невозможно. Но это не так. Вспомните Айвазовского. Почти все его полотна написаны исключительно по памяти. И ведь писал так точно и образно, будто художник умел останавливать время. А мой школьный друг поразительно пишет картины природы, запечатленные в детстве. И в таких подробностях, что сравнимо с фотографией.
В наше техническо развитое время воспользоваться фотоаппаратом, как говорится, сам Бог велел. Запечатлевая «на цифру» все, что трогает душу, мы получаем возможность любоваться панорамой природы в стенах дома и в любое время года, ведь живем-то мы в окружении волшебной Средней полосы.