О проблемах Косова мы беседуем с известным рязанским журналистом-международником Валерием Борисовым, который в дни косовского кризиса находился в эпицентре событий, будучи оператором Общественного российского телевидения.
Начало, или «У нас не продают цветы»
Р.В. – Валерий Борисович, давайте начнем с истории вопроса.
В.Б. – Она уходит далеко, в средние века. А точкой отсчета, видимо, является битва на Косовом поле. Кстати, кос – по-сербски – дрозд, так что это поле дроздов. Она произошла, если мне память не изменяет, в июне 1386 года. Тогда и случилась принципиальная схватка между сербскими воинами и оттоманским войском. Сербы проиграли эту битву.
И если у нас были триста лет татарского ига, то на Балканах турецкое иго воцарилось на пятьсот лет. После той битвы территория Косова и Метохии постепенно стала заселяться мусульманскими сербами, турками и албанцами. Албанцы – это самая молодая нация Европы по возрасту, а по темпам роста населения – наиболее активная.
Р.В. – Вам приходилось бывать в Албании?
В.Б. – Я несколько раз там был. Это нация очень способная, но у нее очень непонятная для нас, русских, ментальность. Помню, мы собирались в гости к советнику российского посольства в Албании и я говорю нашему переводчику, Сократу, кстати, закончившему у нас Академию Генерального штаба: «Слушай, надо бы цветов купить». А он отвечает: «У нас не продают цветы, у нас это не принято». То есть у них нет такой культурной традиции – дарить друг другу цветы. Вот такая интересная черта.
А если углубиться в историю этого государства, то после Второй мировой войны, когда к власти пришел Энвер Ходжа, оно вначале шло в ногу со всем социалистическим лагерем. Но после смерти Сталина у Ходжи произошел серьезный конфликт с Хрущевым. И албанцы очень боялись, что Советский Союз поступит с ними так же, как с Венгрией. Тогда же и началось строительство по всей стране дотов и дзотов. Они были буквально в каждой деревне.
Р.В. – А как Тито – вождь югославской компартии – решал албанский вопрос?
В.Б. – Если вернуться к ситуации в Косово, то после войны постепенно количество албанцев там стало расти. А Косово, надо сказать, это житница Югославии, плодороднейший край. И там происходило постепенное вытеснение сербского населения албанским за счет более высокой рождаемости последних.
К тому же генеральный секретарь компартии Югославии Иосип Броз Тито одно время продвигал идею создания Балканской республики, которую бы он (как сам предполагал) и возглавил. Туда, по его идее, должны были войти Югославия, Болгария, Румыния, Венгрия, Албания и другие страны. Но идея эта не нашла поддержки у Сталина, и надо было как-то выстраивать отношения с Косово и тамошними албанцами.
Тито мог, кстати, сдерживать мощный конгломерат разных наций и национальностей, различных политических, религиозных сил Югославии. Чтобы утихомирить разгоравшиеся страсти, Тито дал максимум гражданских, политических свобод югославской общине албанцев. А когда Тито ушел из жизни, начался, к сожалению, процесс разрушения страны. Албанцев стали прижимать, в Косово были введены войска.
Национальное движение не подавить силой
В.Б. – Бездарна сама по себе идея о том, что национальное движение можно подавить силой. Она заранее обречена на неудачу. До какого-то момента проблему можно загнать внутрь, но все равно потом этот нарыв лопнет.
Так вот, косовских албанцев стали прижимать, их лишили, например, права занимать определенные государственные должности. Они же, в отместку, стали игнорировать выборы, а в конце 80-х – начале 90-х создается освободительная армия Косова.
Мне кажется, что Слободан Милошевич повел в свое время неверную политику. Когда Милошевич возглавил югославскую компартию
после смерти Тито, он был малоизвестным политиком, и, видимо, для того, чтобы набрать политический вес, он начал под флагом сербских националистических лозунгов очень крепко прижимать албанцев.
Югославия и Россия
В.Б. – Когда Югославия стала разваливаться, когда отпали Хорватия, Словения, Босния и Герцеговина, Македония и оставались Черногория и Сербия, руководство решило любой ценой удержать Косово. В крае начались полицейские военные операции.
К сожалению, в ту пору Россия не могла вмешиваться в ситуацию, даже несмотря на некоторые политические акции, которые предпринял Примаков. Вспомним его историческую смену курса самолета, летевшего в США, когда НАТО начали бомбардировки Югославии. Но это была политическая акция.
Когда натовские войска вошли в Приштину, в Косово, был осуществлен беспрецедентный бросок наших миротворческих сил из Боснии в Косово. Операция была просто блистательная – за восемь часов наши ребята прошли весь путь на бронемашинах и заняли аэродром Слатина – главную стратегическую точку в Приштине. Когда мы, съемочная группа, были в последний раз в Косове в 2000 году, там творились страшные вещи – сербские семьи жили в анклаве, они были отрезаны от Сербии мусульманскими селами и городками.
Европейцы, как я думаю, так до конца и не представляют, на что они могут себя обречь, если соединятся обе части Албании.
Если независимость Косова отстаивали косовские албанцы с оружием в руках, создав армию освобождения Косова, то в соседней Македонии, где тоже происходили вспышки противостояния между албанцами и местным, македонским, населением, ситуация всё же стабилизировалась.
Р.В. – Как вы думаете, почему?
В.Б. – Дело в том, что в Македонии албанцам были предоставлены максимально большие политические права: у них там своя фракция, довольно-таки большая, в местном парламенте.
Национальная проблема и игра по двойным стандартам
В.Б. – Сильная Югославия в центре Европы была как кость в горле, поэтому ее и развалили в свое время. Как в свое время развалили Советский Союз. Но если у нас осталась набирающая обороты Россия, то маленькая Сербия, после того, как от нее отошла Черногория, не представляет серьезной угрозы. У Белграда единственный выбор – идти в ногу со всей Европой.
Если раньше они позволяли себе иметь свое собственное мнение, то сейчас я в этом сильно сомневаюсь. Одним из демократических принципов является постулат, что право на самостоятельное существование имеет та страна, которая, насколько я помню, дает право на существование всем нациям, проживающим на ее территории, а не только титульной нации. Сербы же были практически изгнаны из этих земель – им уже некуда возвращаться: их дома оказались заняты, поля распаханы. Это было страшное зрелище, когда мы ехали по Приштине и видели сожженные дома – и сербов, и албанцев.
Мне кажется, если бы руководство Косова дало возможность вернуться сербам на свои земли, то оно поступило бы политически грамотно.
Р.В. – А может ли Россия в связи с ситуацией фактического признания независимости Косова настаивать на признании международным сообществом независимости Абхазии или Южной Осетии?
В.Б. – Настаивать, конечно, можно. Но самое мудрое в такой ситуации – не спешить. А военные действия, как мы убедились в истории с Нагорным Карабахом, ни к чему хорошему не приводят. Планета и так залита кровью, поэтому надо искать точки соприкосновения и взаимопонимания, говоря на мирном языке.
Беседовал