Жизнь довольно просто устроена. Сначала – детство с его желанием скорее повзрослеть. Юность, жаждущая быстрее определиться. Потом зрелость, не помнящая себя от обступивших забот. И, наконец, старость, зрящая вокруг себя пустоту. Неловко на этом фоне заниматься инсценировками. Хороший фоторепортер и не занимается, оставляя за собой право фиксировать жизнь такой, какая она есть. И это само по себе прекрасно, потому что утрата иллюзий и лицемерия, быть может, и есть одна из главных задач человеческой эволюции. Почему-то такие мысли посетили меня на фотовыставке Евгения Леонова, талантливого фотографа и опытного телеоператора ГТРК «Ока».
О выставке этой я ничего не знал, проходил мимо музея и заглянул на удачу – нет ли на первом этаже какой-нибудь экспозиции – музей обычно привечает фотохудожников, отдавая им часть выставочного пространства. Промозглый вечер остался снаружи, а внутри царило оживление, посетители рассматривали снимки в рамках. После окончания презентации я задал автору выставки, своему коллеге, несколько вопросов.
Р.В. – Евгений, как начался твой путь в фотографию? Насколько я знаю, тебе довелось поработать в обычном фотоателье…
Е.Л. – Был такой период в моей биографии. Не обошлось без рутины, печатал портреты «три на четыре» с уголком и без уголка, а для души снимал пейзажи. Потом ателье закрылось, и судьба привела меня на телевидение. Здесь уже возможность творчества оказалась намного шире.
Р.В. – Работа телеоператора увлекла, но не поглотила целиком?
Е.Л. – На выезды обязательно беру с собой фотоаппарат. Видеосъемка помогла мне лучше освоить жанровую и портретную фотографию. Во-первых, у меня появилась возможность на правах журналиста бывать там, куда фотографам-любителям попасть довольно трудно. Во-вторых, в процессе видеосъемки собеседник успевает к тебе привыкнуть, и тут самое время доставать фотоаппарат. Это прекрасная возможность отрешиться от условностей ситуации и показать людей такими, какие они есть. Они в этот момент не произносят речи, ничего не изображают, а просто присутствуют в кадре. Кстати, если ты заметил, большинство моих работ скадрированы горизонтально. Сказывается привычка снимать на видео.
Р.В. – Евгений, многие фотографы стараются запечатлеть знаменитостей, это дает шанс на долгую жизнь даже заурядному снимку. Почему в фокусе твоего объектива, как правило, обычные люди?
Е.Л. – По той же причине – люблю, когда герои в кадре ведут себя естественно. Известность и популярность всегда обязывают, привносят штампы. Обычные люди никаких образов себе не создавали, к ним просто нужно найти подход.
Р.В. – Секретами поделиться можешь?
Е.Л. – Скорее, своими наблюдениями. Вряд ли получится хороший снимок, если подойти к человеку и сказать: «Можно я вас сфотографирую?» Предварительный контакт, я думаю, обязателен. Если тебе человек интересен, ты всегда найдешь, о чем его спросить, или сам что-нибудь ему расскажешь. Я никогда не прячу фотоаппарат, не стараюсь сделать вид, что ничего не снимаю. Держусь открыто, и это, на мой взгляд, лучшая почва для контакта. Человек, которого ты снимаешь внезапно, не должен ощутить, будто у него что-то украли. Естественно, бывают случаи, когда уместна только съемка врасплох или со стороны. Люблю снимать провинцию, для меня настоящее удовольствие выезжать куда-нибудь в Кадом или Ермишь, где люди носят еще валенки и телогрейки и время идет с другой скоростью. Если они улыбаются, то от души, если стесняются, то их застенчивость искренняя и обаятельная.
Р.В. – В какой степени ты позволяешь себе быть режиссером в кадре?
Е.Л. – Только когда перестановки не нарушают привычной среды и не меняют настроения персонажа. Нужно чувствовать момент, когда твоя фантазия начинает давить на реальность. Хотя в целом заниматься постановкой – это нормально. Очень редко бывает, когда в кадре гармонично сочетаются композиция, цвет, свет и настроение героя.
Р.В. – Весной в Рязань приезжал известный фотограф Владимир Вяткин и давал мастер-класс для своих коллег. Он отмечал такую тенденцию: сейчас – время артфотографии и технологического обмана. Ты как относишься к тому, что обработке изображений в компьютерных программах начали придавать слишком большое значение?
Е.Л. – Так же, как и к постановочным снимкам. Когда с помощью технологических ухищрений меняется содержание сцены – это говорит о том, что изначально кадр слабый.
Природа фотографии отлична от живописи, и она заявляет о своих правах помимо воли автора.
Хочу сказать, что мощно развивается и другое направление в фотографии. Правильнее сказать о нем – мода. С помощью дорогой техники легко размывать фон, и многие любители начинают этим приемом злоупотреблять. Но зритель лишается возможности увидеть окружающие предметы, интерьер, которые дополняют портрет личности, а иногда говорят о ней больше, чем выражение лица и одежда.
Р.В. – Мне сейчас пришла в голову мысль, что исчезновение фона отвечает современной психологии общества: человек словно отделяется от окружающих, он перестает мыслить себя частью большого предметного мира. Но это уже другая тема. Евгений, у тебя есть ощущение, что своими фотографиями ты пишешь историю первой половины XXI века?
Е.Л. – Слишком громко сказано. Но если в центр истории поставить не процессы, а людей в привычных им, будничных обстоятельствах, то доля правды тут есть.
Р.В. – Когда я слушал Вяткина на мастер-классе, то впервые понял, в чем выражается профессионализм. Он ездит в другие республики и страны ради одной жанровой фотографии, одного задуманного сюжета. Куда бы отправился ты, если бы представилась такая возможность?
Е.Л. – Мне нравится путешествовать по России. Я в детстве жил на Дальнем Востоке, на Сахалине. Очень жалею, что не доехал с отцом на Камчатку. Хотелось бы запечатлеть природу Байкала. Если когда-нибудь туда попаду, то постараюсь снять не только озеро, но и людей, для которых Байкал стал частью повседневной жизни и мировоззрения.
Р.В. – Спасибо, Евгений, за беседу!