«Пришла и говорю:
как нынешнему снегу
легко лететь с небес
в угоду февралю,
так мне в угоду вам легко взойти на сцену.
Не верьте мне,
когда я это говорю».
Белла Ахмадулина
«Взойти на сцену»
Предки мои во время страшного голода в Поволжье в 1932 г. перебрались в Ташкент, «город хлебный», а потом в Коканд, где и осели. Мама в далеком 1939 году, когда ей было 16 лет, начала свою трудовую деятельность в «глазном» диспансере, успешно окончила медучилище, и за все 54 года работы она ни разу не покривила душой, никогда не сказала грубого слова больному, а, наоборот, всегда по-матерински помогала страждущим. У нее было особое, глубинное непридуманное чувство – необыкновенная доброта. А на ней держится не только семья. Всё в мире держится на доброте. Я живу в душе с мамой, мне её так не хватает…
Жалею, что не держала её руки при последнем вздохе. Успела только на похороны. Папа мой всю жизнь учительствовал, у него был красивый баритон, он прекрасно пел и любил это делать, обладая феноменальной памятью, уже стариком наизусть мог прочесть «Мцыри». Родители прожили вместе 56 лет, и 5 из них –
в России, когда вновь началось великое переселение народов при распаде СССР. Это их и подкосило. У нас был большой дом, который родители строили своими руками, прекрасный сад с персиками, вишнями, айвой, а какой папа вырастил виноград! Виноградная кисть с трудом вмещалась в 10-литровое ведро. Всё пришлось бросить и бежать.
Я росла на улице, носящей имя поэта Хамида Алимджона, и уже тогда мечтала о театре. Коканд –
мой родной город, город поэтов и город первого узбекского театра. Для него писал Хамза Хаким-заде Ниязи. В школе наш класс был дружный, заводной: все фантазеры. Все школьные вечера, спектакли, концерты, всё это «висело» на нашем классе, сами сочиняли сценарии, сами ставили, придумывали костюмы и грим.
Класс был многонациональным: 25 девочек и 5 мальчишек: русские, татарин, грек, кореец, узбек. Мы любили бегать друг к другу в гости, тем самым приобщаясь к культуре и обычаям другой национальности. Это делало нас мудрее, терпимее и душевнее. Мне кажется, между всеми конфликтами существует глубинная связь – нарушение общности. А что может противостоять разобщенности? Нравственность. Или я ошибаюсь? Но ведь без неё нельзя создать по-настоящему передовое гуманное общество, которое, в свою очередь, будет определяться уровнем культуры. Это я сейчас так думаю, а тогда…
Весь класс был «заражен» театром, и все хотели ему служить, но в итоге одна я не «излечилась» от этой болезни, так и осталась на всю жизнь с театром. Правда, для этого получила театральное образование в Казани. Самые лучшие, самые интересные годы – студенческие. Когда жизнь кипит, бурлит вокруг и ты в этом водовороте, ах, только бы успеть что-то сделать, понять, увидеть, прочитать… И первые потери: когда безумно талантливый мальчик с драматического отделения, взобравшись на сосну, кричит о своей любви… и падает вниз, ломая ветки и спину. «Но жизнь идет вперед, минуя наши беды».
И вот я в филармонии: пою в квартете и получаю ещё один «урок»: склоки, интриги вокруг нас, отключение микрофона у меня. Можете себе представить, песня разложена на 4 голоса, и вдруг её лишают основной мелодии, в зале свист, топот. У нас хватило ума отойти от микрофонов и спеть без них – в Ледовом дворце в Казани. Да, и такое было… Вдруг приходит осознание, что жизнь – это борьба, и как бы ни было плохо, в сердце нужно сохранять человечность.
Я выбрала Рязань, потому что любила и считала, что выйти замуж – это навсегда. Но так считала только я. Потом развод, и всё вокруг померкло, и жизнь казалась законченной. Но тут явился Он – большой и сильный, завалил меня работой, видно, давно поняв, что лучшее средство от депрессии – это с головой уйти в работу. И вот мы с Шадским вместе как единое целое, – такие разные и такие похожие, – уже 25 лет.
Внутренний мир его сложен и противоречив, и как всякая творческая личность он обладает особой чувствительностью, обостренным восприятием жизни и не может оставаться равнодушным к жестокости, безжалостности, неважно, проявляются ли они в отношении людей или природы. Он – заботливый и великодушный, великолепный психолог, всегда готов выслушать и понять. «Его» актеры – самые лучшие, самые талантливые, каждый для него неповторим, и за каждого болит сердце. А его девчонки-дочки души в нём не чают, и сыну моему он стал другом, а сын зовет его «батей». Благодарю судьбу, что в моей жизни всё случилось, как случилось. И что приехал тогда в Рязань молодой Шадский, собрал труппу и поднял театр на мировой уровень.
Кто знал «там» о Рязани? А потом «там» подбегали люди с картой, с глобусом, тыкали пальцем, где, мол, такой город находится? Так вместе мы стали познавать мир. Сначала был Вьетнам, разрушенный войной, Лаос, Мадагаскар, Япония. А потом мы и сытую Европу «взяли», и не было «там» равнодушных: смеялись и сопереживали, а на «Маленьком принце» плакали не стесняясь. «Дракон», «Иосиф Швейк», «Карьера Артуро Уи», «Любовь, любовь», «Пир во время чумы», «Мастер и Маргарита», «Гамлет», «Брат Чичиков», – о каждом много говорили и спорили. И всё это он – наш Шадский, ценю его и счастлива, что играла в спектаклях, где каждая роль делала меня мудрее, богаче, че-ло-веч-не-е.
В музыке моё – Бах, Гребенщиков, Леонард Коэн, джаз и русские романсы. А в последнее время просто завораживает Нино Катамадзе, – удивительной красоты голос, слушая её, наполняешься чувством красоты и гармонии. В кино – Вивьен Ли – любовь молодости, а затем – Джек Николсон, неподражаемая Мэрил Стрип, Дастин Хоффман, Том Хэнкс, Рассел Кроу. Наши корифеи прошлых лет – Ульянов, Леонов, Чурсина, Неёлова, молодые – Чулпан Хаматова, Толстоганова и наша Мария Звонарёва, её непохожесть и индивидуальность.
О чём жалею? О том, что не родила ещё ребеночка. Один сын и один внук. Что мешает в жизни? Хамство, грубость и ложь. Я ненавижу, когда кто-то, кого ценю и люблю, кому я верю, обманывает меня, поселяет в сердце неверие. Мешаю себе, когда бываю недостаточно собранна и спокойна перед сдачей нового спектакля. Когда вместо серьезных дел занимаюсь пустяками, когда обманываюсь в своих намерениях. В женщинах ценю отсутствие ревности и зависти. В мужчинах – мужественность, чувство большой ответственности за всё, что было и будет ещё.
Бред, наверное, но я бы написала на огромной льдине все слова ненависти, и ждала бы восхода солнца, чтоб с его первыми лучами они растаяли. Может, тогда мир и люди станут добрее…
Вот так, пожалуй, закончу свои воспоминания словами Сарафанова из пьесы «Старший сын»:
«Каждый человек родится творцом, каждый в своём деле, и каждый по мере своих сил должен творить, чтобы самое лучшее, что было в нём, осталось после него».
Подготовила
Елена Коренева
Фото Андрея Павлушина