Случилось так, что я, рязанец, проживший в родном городе более сорока лет, оказался в столице Тайваня – Тайбэе. Поехал туда на год совершенствоваться в китайском языке и задержался на двенадцать лет: продлил учебу сначала в магистратуре, затем в докторантуре. За учебу и пребывание в Тайбэе нужно было платить, и я получал необходимые средства, преподавая русский язык, изобразительное искусство, а иногда подрабатывая переводчиком.
Однажды в этом качестве меня пригласили сопровождать оркестр народных инструментов из России, которому предстояло выступать в доме мадам Цзян Фанлян, вдовы второго президента Тайваня Цзян Цзинго. Это сообщение не столько меня обрадовало своей неординарностью, сколько поразило удивительным совпадением.
Кто есть Коля
Дело в том, что второй президент Тайваня Цзян Цзинго в молодости, в начале 30-х годов прошлого века, жил в рязанском селе Жоково. Звался он там Коля-китаец и был председателем колхоза. Узнав об этом из какого-то журнала, мы с братом поехали туда.
Было это летом 1997 года, помню цветущие зеленые луга, бесконечные поля, обступавшие нашу дорогу… Прямо на въезде в село, словно мираж, стоял дремучий старик. Он оказался единственным из местных, кто видел Колю-китайца собственными глазами, остальные давно уже умерли.
– Хороший был человек, плохого ничего не найду сказать. Если что нужно, всегда выручал. Можно было попросту подойти, сказать: «Коль, так, мол, и так…» – всегда поможет, – больше о Цзян Цзинго старик ничего рассказать не мог.
Зашли в сельмаг, где малоприветливая скучающая продавщица после наших вопросов о Коле-китайце неожиданно оживилась, подобрела и стала кому-то звонить. Вскоре пришла какая-то женщина. Оказалось, учительница. Она охотно показала место на пустыре, где когда-то, до пожара, стоял дом, в котором жил будущий президент Китайской Республики.
Удивительно, Цзян Цзинго прожил в этом селе всего полтора года, минуло более шестидесяти лет с тех пор, умерли люди, с ним работавшие, а в селе все еще помнили его. Значит, старшее поколение рассказывало о нем своим детям.
Оживили, конечно, дремлющую память сельчан и зачастившие сюда после открытия в 1996 году в Тайбэе московского представительства телевизионные компании, готовившие документальные фильмы о Цзян Цзинго. Побывали в Жокове тайваньские и российские тележурналисты. А когда по центральному российскому телевидению демонстрировался документальный фильм о нем, все жоковцы сидели у телевизоров.
Из фильма им стало известно, что работавший в их селе Коля-китаец был сыном видного лидера китайской националистической партии Гоминьдан Чан Кайши.
Тернистый путь
В 1925 году пятнадцатилетним подростком Цзян Цзинго приехал учиться в Москву, в только что созданный Университет трудящихся Китая им. Сунь Ятсена. Среди китайских студентов было принято брать себе русские имена. Цзян Цзинго стал Николаем Елизаровым, приняв фамилию старшей сестры Ленина, Анны Ильиничны Елизаровой-Ульяновой, у которой некоторое время жил в Москве. Вскоре Николай вступил в комсомол, потом воспринял идеи Троцкого о невозможности построить социализм в одной стране, о необходимости свершения мировой революции. Вступил в тайную троцкистскую организацию и проводил собрания антисталинской направленности.
В апреле 1927 года Цзян Цзинго должен был закончить свое обучение. Но неожиданно его отец, бывший в то время военным лидером Гоминьдана, учинил в Шанхае кровавую антикоммунистическую резню. В ответ представители китайской компартии в Москве воспрепятствовали возвращению сына Чан Кайши на родину. Цзян Цзинго оказался под постоянным наблюдением НКВД. Ему предложили продолжить учебу в Советском Союзе и публично отречься от отца. Вскоре ТАСС распространило это его заявление, которое стало неслыханным нарушением древнейшей китайской традиции почитания родителей. Оказавшись отрезанным от Китая и родных, Цзян Цзинго продолжил учебу сначала в военной школе особого назначения, а затем в Военно-политической академии им. Толмачева в Ленинграде.
Потом Николай Елизаров был вынужден стать учеником слесаря на заводе «Динамо». Вскоре его перебросили на крестьянские работы в захолустное село Жоково. Затем отправили простым рабочим на Алтай на золотые прииски. Цзян Цзинго трудился и на Уралмаше, где женился на Фаине Вахревой, золотоволосой красавице, работавшей на заводе токарем. Там же родился у них сын Эрик (потом у них было еще трое детей).
В 1936 году Николай Елизаров стал членом ВКП(б). Но к этому времени атмосфера сталинских репрессий накалилась до предела, над Елизаровым тоже начали сгущаться тучи. Ввиду угрозы японской агрессии Гоминьдан и китайская компартия вновь согласились на сотрудничество. Чан Кайши, который давно простил своего сына, сумел договориться о возвращении Цзян Цзинго на родину. В дальнейшем его судьба сложилась так, что после смерти Чан Кайши в 1975 году он станет председателем ЦК и ЦИК Гоминьдана, а в 1978 году – президентом страны. Как президент Цзян Цзинго вошел в историю Тайваня человеком, положившим начало демократическим преобразованиям в стране, одним из творцов известного всему миру тайваньского «экономического чуда».
О нашей поездке в Жоково я по горячим следам написал статью, которая под названием «В Жокове помнят Колю-китайца» была опубликована в областной газете «Рязанские ведомости». Тогда я никак не рассчитывал на продолжение этой темы.
Визит к даме
И вот меня с оркестрантами привозят к вилле, где жил второй президент Тайваня. Хотя президента давно уже нет в живых (он умер в 1988 году), одноэтажная вилла находится за глухим железобетонным забором и колючей проволокой, с солдатами охраны. Нас провели в большое помещение, одна стена которого была сплошь стеклянной, а на другой висел портрет Цзян Цзинго. Гостей не оказалось, но за короткой перегородкой, рассекающей помещение, был сервирован по-европейски стол, белое на белом…
Оркестранты от трапезы отказались, принялись настраивать инструменты. Я в одиночестве сидел за столом и с аппетитом уплетал восхитительные сочные традиционные китайские пельмени, любимое кушанье второго президента, когда в апартаменты вкатили инвалидное кресло с сидящей в нем вдовой Цзян Цзинго, Цзян Фанлян (урожденной Фаиной Ипатьевной Вахревой). Тяжелобольная, обвитая клубком прозрачных медицинских трубок, она, тем не менее, захотела послушать приглашенный для нее из России ансамбль русских народных инструментов. Мадам, казалось, спала и ничего не слышала, но когда музыка смолкла, открыла глаза и заговорила едва слышным голосом. Говорила она, к моему удивлению, по-китайски, видимо, начисто забыв русский. «Как можно забыть родной язык?» – удивился тогда я.
Невольное открытие
И, видно, судьба меня забросила на Тайвань еще и для того, чтобы я окончательно все выяснил.
Однажды я сидел в парке у пруда, в котором плавали черепахи и огромные разноцветные карпы, и думал о своем непростом положении на острове, вдали от родины. Мои размышления прервал вдруг подошедший ко мне немолодой щуплый тайванец – бородатый, с камерой профессионального фотографа. Он обратился ко мне по-английски, поинтересовался, откуда я... Начался привычный разговор о бывшем президенте Тайваня, его жене, которая приехала вместе с ним из России. Я сказал, что видел ее, был у нее в доме и удивился, как мадам могла забыть родной язык. На что получил следующий ответ: «Русский язык не был родным для Фаины, она изучала его в школе так же, как коренные тайваньцы изучают китайский». По его словам, Фаина Вахрева была финнкой. Свою осведомленность столь малоизвестным фактом мой собеседник объяснил тем, что вхож в дом семьи Цзян, будучи их дальним родственником.
В это время мадам Цзян Фанлян уже не было в живых. Ее кончина 15 декабря 2004 года стала очень обсуждаемым в Тайбэе событием: супруга второго президента пользовалась на Тайване большой популярностью.
Игорь Ситников
Фото из архива автора