Недавно в Рязани побывала Галина Преображенская. Ее называют главной хранительницей романса в России. Это определение точно отражает суть ее многогранной и разносторонней деятельности по защите и пропаганде особого жанра искусства, которым является романс. Благодаря этой удивительной женщине русские романсы сегодня поет весь мир. Саму же себя она в первую очередь считает просветителем, а уже во вторую – музыкантом.
Галина Сергеевна Преображенская возглавила жюри городского открытого конкурса «Я подарю тебе романс», который вот уже в двадцатый раз прошел в Муниципальном культурном центре Рязани. О рязанском конкурсе, о том, кто сегодня исполняет и слушает русские романсы, о своем детище – «Романсиаде», в орбиту которой сегодня вовлечены многие регионы России и страны мира, Галина Преображенская рассказала нашему корреспонденту.
Рязань вольется в «Романсиаду»
– Галина Сергеевна, какие впечатления у вас оставил XX Городской открытый конкурс «Я подарю тебе романс»? Чем отличаются рязанские исполнители?
Г.П. – Я чрезвычайно благодарна Рязани, что уже двадцатый год подряд продолжается удерживание этой линии. Я на вашем конкурсе впервые и, честно говоря, даже не предполагала такой высокий уровень и такой охват населения. Всегда все жалуются на то, как трудно выживать в наше время с не попсовым жанром, но здесь это получается, и это своеобразный подвиг. Я вижу, что интерес к этому конкурсу у публики огромный, зал полный. На сцене никто не стушевался, все были активные, бодрые, радостные.
По составу участников рязанский конкурс пестрый. Здесь есть и эстрадные исполнители, и народные, и совсем молодежь, и уже взрослые люди. У меня каждый конкурс имеет свою направленность. Когда я начинала заниматься «Романсиадой», она была посвящена только совсем молодым людям, от 17 до 27 лет, и они должны были быть обязательно профессионалами, молодыми солистами театров или студентами творческих вузов. Но постепенно «Романсиада» стала обрастать новыми конкурсами: это и детский конкурс «Надежда Романсиады», и «Романсиада без границ», на которой поют любители, и «Воинская Романсиада», и конкурс авторов романса «Авторская Романсиада». То есть то, что у меня идет в Москве по отдельности, здесь собрано в один конкурс. И это интересно, потому что романс – это жанр, который, конечно, обязан иметь высокую профессиональную планку, но опирается он на широкий круг любителей.
– Есть ли у Рязани перспективы сотрудничества с «Романсиадой»?
Г.П. – 16 декабря прошлого года моему конкурсу «Романсиада» исполнилось тоже двадцать лет. Мы идем вместе, мы идем рядом, и мне хотелось бы, чтобы мы теснее сотрудничали. Как говорил Петр Ильич Чайковский, общество – это гарантия лучшей жизни для любого отдельно взятого музыканта. Так же и мы должны выстроиться единой цепью, взяться за руки. У меня очень много регионов, где я провожу отборочные туры «Романсиады»: Томск в Сибири, Гатчина под Петербургом, Екатеринбург, Ташкент, Шымкент, Копенгаген, к нам присоединяются Германия, Италия, Соединенные Штаты… Русский романс объединяет людей разных стран и национальностей. При этом ни один из конкурсов не теряет своей самостоятельности, самобытности, но мы объединены общей идеей, и вместе нам гораздо легче. И я прошу Рязань встать в наш общий романсовый ряд.
Трепетный жанр
– В чем ценность романса? Почему так важно его сохранить?
Г.П. – Это очень трогательный, эфемерный, очень чистый и хрупкий жанр. Сегодня эстрада и шансон наступают на романс решительно, но в романсе есть то, что мы обязаны сохранять. Он единственный из музыкальных жанров, который хранит чистоту и целостность русского языка. Все остальные жанры без исключения допускают и сленг, и даже мат. Романс при первом же отходе от чистоты языка автоматически умирает. Притом романс не только по слову, но и по своей интеллектуальной сущности очень высок и целомудрен. Романс не имеет права скатываться на дешевую слезу, как это делает шансон. Он должен стоять на своей позиции интеллектуализированного чувства.
– Кого из исполнителей романса вы бы выделили?
Г.П. – Для меня три кумира – Лемешев, Брегвадзе, Баянова. Из молодых, безусловно, номер один – Ирина Крутова, лауреат «Романсиады» 2004 года. Она просто эталон романса: интеллигентна, красива, сердечна, умна, глубока, у нее красивый голос, она замечательная актриса. Такой комплекс бывает очень редко.
– Какие новые тенденции показывают отборочные этапы «Романсиады», чем нынешние конкурсанты отличаются от участников прошлых лет?
Г.П. – Сегодня очень юная молодежь, 17-18 лет, просто рвется в романс. Такого не было раньше. Причем никто им не навязывает, они идут сами и поют с удовольствием. С чем это связано? Может быть, молодежь стала более зрелой. Может быть, им просто хочется петь, а петь нечего. А в романсе можно и голос показать, и звук потянуть, и их, как ни странно, трогают эти слова. У меня был случай. Говорю членам нашего жюри: «Надоели все эти «Бубенцы», «Только раз бывают в жизни встречи», давайте их исключим хотя бы на время, а будем петь более современные, менее известные романсы». Такую дала задачу конкурсантам, которые вышли в финал. И вдруг мне пишет мальчик из Красноярска: «Галина Сергеевна, я нашел сейчас романс, я потрясен – «Только раз бывают в жизни встречи». Разрешите мне его спеть!». Пусть поют! Для нас это все в прошлом, а для него – впервые.
С мечтой о Дне русского романса
– Насколько мне известно, путь к признанию «Романсиады» был непростым…
Г.П. – Мой конкурс прошел через всяческие тернии, но сейчас он все-таки вышел на государственный уровень. Отрадно, что нам прислал приветствие Президент, что и министр культуры, и очень крупные политические и общественные деятели поддерживают «Романсиаду», любят и ценят ее высоко. Для меня это очень важно. Я по своей натуре, наверное, в первую очередь просветитель, а потом уже музыкант. Всю жизнь приходится бороться за свои идеи, что-то доказывать. Сказалась, наверное, наследственность: мой прадед был священником Александро-Невской лавры, очень сильно пострадал за пламенные проповеди с амвона. Сегодня мне очень тревожно за судьбы нашей культуры. Сейчас время, когда на первое место пытаются выдвинуть материальную часть нашей жизни. Но в России этого нет и быть не может! Я чувствую, что с обострением международной ситуации на первое положение выходит духовность России, ее чистота, и в этом ее сила – не в нефти, а в Пушкине и Тютчеве.
– Вы мечтаете, чтобы в календаре официально появился праздник – Международный день русского романса. Какое значение он имеет?
Г.П. – Русский романс должен получить свое достойное место в нашей культуре. Мне надоели разговоры о том, что романс умер. Сколько он живет, его постоянно пытаются скинуть с корабля истории. И потом, у нас очень щедро розданы праздники и памятные дни: существует Международный день рок-н-ролла, Международный день джаза – почему бы не быть дню, посвященному романсу? Мы будем пытаться утвердить Международный день русского романса в ЮНЕСКО, письмо туда уже ушло. Причем меня абсолютно не пугает неудача – а я могу ее предвидеть, особенно теперь, когда против России вводятся санкции, когда все против нас. Но независимо от официального признания мы, начиная с 2007 года, каждую последнюю субботу января широким кругом единомышленников уже отмечаем День русского романса.