Знаменитый пианист в сопровождении Рязанского губернаторского оркестра под руководством Сергея Оселкова исполнил 4-й концерт Бетховена и 2-й концерт Рахманинова. Впечатление слушателей было настолько сильным, что публика аплодировала маэстро стоя…
Солист Московской филармонии Николай Луганский в представлении особо не нуждается, несмотря на то, что музыкант в течение года дает в России всего несколько концертов. Ему рукоплескала публика в большом зале Московской консерватории и Петербургской филармонии, в Лондоне, Амстердаме, Мюнхене, в концертных залах Америки, Европы, Азии. Луганский выступал в 150 городах мира. График его концертов расписан на два года вперед.
На сцене Рязанской филармонии он выступил третий раз. По словам музыканта, рязанская публика слышит и чувствует музыку, а потому передавать чувства, эмоции – несложно. Николай Львович тепло отозвался об организации концерта, директоре гастрольно-концертного объединения Николае Панине, дирижере губернаторского оркестра Сергее Оселкове, музыкантах коллектива.
Рязанским журналистам удалось задать маэстро несколько вопросов перед генеральной репетицией.
Р.В. – Бытует расхожее мнение, что попса забивает и сцену, и все источники информации. Вы разделяете такую точку зрения?
Н.Л. – В количественном отношении, конечно, так и есть, и я в этом не вижу ничего хорошего. Но это совершенно естественно. В прошлые века считалось, что народ надо приобщать к лучшим достижениям культуры. Сейчас этой установки нет, но прослеживается коммерческая составляющая воспитания детей, которых готовят как посетителей поп- концертов.
Р.В. – Вам еще не было тридцати, когда вы стали преподавать в Московской консерватории. Скажите, как удается сочетать преподавательскую работу и жизнь концертирующего музыканта?
Н.Л. – Это совершенно несочетаемые вещи. Я играю по 10-12 концертов в месяц в десяти городах мира. Для меня педагогика – хобби, которое сравнимо с игрой в шахматы. У меня нет своего класса, я ассистент С. Л. Доренского.
Р.В. – Ваш приход в большое искусство как-то был предопределен?
Н.Л. – Мои родители – научные работники. Папа – физик-ядерщик, мама – биохимик. Но исследовательская деятельность не мешала им любить музыку. Дома часто слушали пластинки с записями произведений Бетховена, Моцарта, Шопена. Я мог на слух сыграть любую мелодию на фортепиано. Мне было очень интересно, я слушал, запоминал, напевал. Когда родители узнали, что у меня абсолютный музыкальный слух, они не стали препятствовать моему развитию. В возрасте пяти лет я начал обучаться музыке с педагогом в Центральной музыкальной школе Москвы у Татьяны Евгеньевны Кестнер. Уже в Московской консерватории моими преподавателями стали Татьяна Петровна Николаева и Сергей Леонидович Доренский.
Это можно назвать и Божьим даром, и случаем. Но занятие музыкой было моим желанием. Ребенком я не расставался с нотами даже во время болезни. Передо мной проблема выбора не возникала. Может, потому что у меня не так много способностей. Помимо музыки, может, только языки. Я свободно общаюсь на английском, немецком, французском, на испанском чуть хуже…
Р.В. – Часто ли вас приглашают участвовать в современных шоу со звездами эстрады?
Н.Л. – Нет, не часто. За границей вообще такого влияния поп-культуры на классику не прослеживается. У нас же мне попадалось высказывание, что классика – это часть поп-культуры. Я с этим не согласен. Мои любимые композиторы – Сергей Рахманинов, Бах, Шуман, Лист. Это же общепризнанные величины. Их творчество совершенно не вяжется с понятием попсы. Что касается приглашений на шоу, то в этом году я принимал участие в записи новогодней программы.
Р.В. – Скажите, а что о нас говорят за рубежом?
Н.Л. – Думаю, что еще лет пять-десять назад о России говорили больше. Если в высказываниях было больше плохого, то я был убежден, что, наоборот, – у нас хорошо. Вообще у меня давно создалось впечатление, что нас гораздо меньше заботит, что мы сами о себе думаем, чем то, что о нас думают другие. Последние годы мы пытаемся сделать национальной идеей спорт, но я думаю, это выглядит очень бедно. Игра приносит очень краткосрочный результат. Сейчас вы выиграли и очень обрадовались, а потом выигрывает другой. Вот национальное культурное наследие – храмы, музыка, поэзия – все это не зависит от вашего настроения, от вашего возраста, от вашей активности – это на века…
Р.В. – Нередко в интервью остается что-то недосказанное. Может быть, в нашем разговоре тоже остались «белые пятна», которые вам бы хотелось заполнить?
Н.Л. – Девяносто процентов остается недосказанным. Есть чувства, мысли, страсти, которые невозможно передать словами. Человеческая речь не настолько богата оттенками, которые передает музыка. Поэтому каждый раз, выходя на сцену, я стараюсь наполнить свое выступление духовным содержанием и посредством музыки раскрыть слушателям то, что невозможно выразить словом…