На днях, заваривая чай, мама задала задачку: «Какое растение бабушка называла сербербинник?» Слово – необыкновенное, звонкое, певучее, похожее по звучанию и на серебро, и на загадочную «цыганку-серберьянку» из бабушкиных же частушек – всплыло в памяти из глубин детства, но обстоятельства его употребления забылись напрочь, так что я быстро сдалась.
24 мая славянский мир празднует День славянской письменности и культуры, а сразу следом, 25-го, отмечается День филолога. Поэтому приглашаю и вас к своим филологическим размышлениям.
Оказалось, «сербербИнник» – это всем хорошо знакомый шиповник. Представился нарядный куст, увешанный яркими сережками-рубинами, – действительно, настоящий драгоценный «сербербинник». Слово сложно произнести с первого раза без улыбки. «Шиповник»-то гораздо проще, но, согласитесь, и гораздо скучнее, прозаичнее, ведь образован от «шипов» и напоминает о не совсем дружелюбном характере растения. А оно-то ведь еще и щеголь известный, причем не гордый и неприступный, а готовый делиться своими целебными плодами со всеми имеющими хоть немного терпения. Крошечное словечко таит в себе особый взгляд на мир, при котором природа – главный помощник и источник красоты в жизни человека.
Когда-то подобные словесные находки сопровождали каждое мое деревенское лето. В отличие от правильного и обезличенного языка учителей и учебников, от блеклого, скучного, шаблонного языка газет и телевидения, бабушкин язык поражал свежестью, емкостью, точностью. Что ни скажет – «припечатает». Все говорилось ею с такой основательностью и значительностью, что сразу же становилось для нас с сестрой предметом восторгов на недели вперед и нередко символом целого лета.
Неправильный с точки зрения «городских», образованных людей, немного смешной местный выговор, по-научному – диалект, открывал новые грани взаимоотношений, обогащал детское восприятие мира. За многими выражениями была целая история. «Был в Мишутине, – рассказывала бабушка о соседнем с нами селе, уговаривая пообедать, – Мишка-плясун. И вот когда кто у него что не берет, он серчает: «А я вот сейчас все под ноги брошу и растопчу!» Простодушие и широта души неведомого Мишки нас тогда настолько поразили, что «все брошу и растопчу» надолго стало главным шутливым аргументом в спорах с родителями.
Особенно нравилось, как ласково и любовно называет бабушка объекты природного мира: ветлу – непременно «ветелкой», тропу – «тропочкой», дождь – «дождиком», подосиновик – «красненьким». На родной земле каждая былинка, каждая сухая «будулыжка» наполнены поэзией.
По отношению к любой одежде использовалось несколько принижающее слово «шабол», сразу задающее определенную систему ценностей. «Пришаболились», – говорилось о покупке обновок. Мол, хорошо-то, конечно, хорошо, но тряпка она и есть тряпка, к ней надо относиться проще, вещь не должна быть навязчивой идеей человека. А когда приезжали в деревню в начале лета на каникулы, бабушка с тревогой всматривалась в лица: «Как омощали!» Значит, сильно похудели, стали похожими на «мощи». Это удивительное слово больше не приходилось слышать ни от кого.
«Вышня» вместо «вишни», «прасуки» вместо «поросят», «магАзин» вместо «магазИна» – как знак иного, более искреннего и естественного, не подчиненного строгим правилам грамматики способа бытия, где слово – не демонстрация уровня начитанности, проводник чужой, книжной мудрости, а живая связь с предками, способ передать жизненно важные знания, полученные при прямом соприкосновении с жизнью.
Преподаватели факультета русской филологии и национальной культуры Рязанского госуниверситета имени С.А. Есенина вспоминали когда-то, как на конференции, посвященной русскому языку, один из старейших рязанских журналистов Геннадий Васильевич Карпушкин сказал: «У меня дети, снохи, внуки – все с высшим филологическим образованием, все грамотные, но я вам скажу: на настоящем русском языке говорила моя неграмотная теща!»
Можно вспомнить этот народный язык – и по-доброму улыбнуться, а можно и задуматься: куда уходит та теплота, что так ощущалась в диалектной деревенской речи, из нынешних грамотных книжных слов? И как сделать так, чтобы они снова обрели свою настоящую ценность и вес?