«Слышишь, у нас когда крепостное право отменили?».
– «Кажись, в шестьдесят первом».
– «Так в шестьдесят первом Гагарин полетел».
– «Вот, наверное, в честь этого и отменили».
Кому ни рассказываю, все смеются. Очень уж забавная нелепица. Хотя, если разобраться, связь между этими двумя эпохальными событиями есть. Ровно через сто лет после отмены позорной, тормозящей всякое развитие страны кабалы русский народ, пройдя множество испытаний, накопил такой могучий потенциал, что сделал возможным первым в мире выпустить человека в космос.
Средства массовой информации уделили много внимания отмене крепостного права в России, предоставив специалистам простор для размышлений по самому широкому кругу вопросов: своевременно было проведено столь важное государственное мероприятие или нет; быстрее надо было осуществлять операции по освобождению или, наоборот, медленнее и т.д. Разговор, конечно, затеялся не просто так, а чтобы извлечь какую-то истину для наших дней. И вот один из часто повторяемых выводов: крепостное право до сих пор тяжким бременем лежит на сознании русских людей, что проявляется у них в отсутствии воли и способности самим решать свою судьбу.
Конечно, у маститых историков найдутся для подкрепления своих доводов факты и из нынешней, и из недавней истории. Но мне, например, их тезис о вечном рабстве русского человека трудно принять.
Разве тому же Юрию Гагарину, который хлебнул горя в раннем военном детстве, и, еще не закончив «семилетку», пошел в ремесленное училище, чтобы овладеть простой, но надежной рабочей специальностью, не понадобились воля, смелость, решительность, самостоятельность, чтобы достигнуть высших человеческих высот? Разве огромное уважение, которое оказывалось ему в мире, не было данью восхищения страной, которая всего лишь через пятнадцать с небольшим лет после великого ратного подвига совершила подвиг научный, что вряд ли подвластно крепостному, рабскому сознанию?
Конечно, судьба Гагарина исключительна. Но не единична. Когда я смотрю на его фотографию юношеских лет, у меня перехватывает горло. Как похож он на моих старших братьев, на миллионы своих ровесников-мальчишек (в этих курточках-«спортивках» с отложенными на них белыми воротничками рубашек), которые через «ремески» пополняли трудовые резервы нашей страны! Многие из них выучились потом и на летчиков, и на инженеров, стали учеными. Многие так и остались стоять у станков. И все вместе подняли из руин страну и сделали ее великой. Можно ли назвать суть и сознание этих людей рабскими? Лишь с точки зрения тех, кто принимает за таковое способность временами сжать в кулак свое индивидуальное, личное ради того, чтобы двинулось вперед общее большое дело. Но во все времена такое свойство заслуживало лишь огромное уважение.
И в системе ныне заданных жизненных координат наши соотечественники проявляют удивительную самостоятельность и смекалку. Моя знакомая сказала, что ее дочь, ученый-биолог из Москвы, зарабатывает на квартиру для своей семьи, трудясь в одном из штатов Америки. «Дела идут хорошо, – говорит мать, – только проблемы с языком: учиться не у кого, кругом одни русские».
То, что народ у нас какой-то не такой, как надо, сейчас часто слышишь: и в связи со 150-летней датой (как же: бывало, зачитают крестьянам Манифест об их освобождении, а они, вместо того, чтобы радоваться, бунты поднимают), и по поводу наших нынешних реформ. Например, в российской школе. Уж как старались разработчики новых школьных стандартов сделать их на зарубежный манер более «свободными» от некоторых «необязательных» знаний, народ остался недовольным, обращаясь думами к советской школе. Как часто сейчас вспоминают знаменитую фразу Джона Кеннеди по поводу полета Юрия Гагарина – «мы проиграли русским за школьной партой».
Особую тревогу вызывает прописанный в стандартах для старшеклассников предмет под названием «Россия в мире», содержание которого пока остается тайной за семью печатями. Изначально известно, что это интегрированный предмет: история, география и что-то еще… Сейчас в печати промелькнуло: это история, спроецированная на наши дни, что-то вроде политграмоты…
И вот я думаю: через несколько лет расскажешь анекдот, который я вначале привела, а в ответ не засмеются, а спросят: «Это вы про че?» Впрочем, говорят, что уже и сейчас некоторые студенты и школьники такой вопрос задают.