Половодье с норовом
Когда речь заходит о полых водах, мне невольно вспоминается разлив 1970 года реки Цна. Уровень воды тогда достигал рекордной отметки – 809 сантиметров над нулём графика. В ту весну под водой оказались все пойменные луга и даже находящиеся среди них возвышения, которые никогда раньше не заливались. Наше село Лесное-Ялтуново (Шацкий район), стоящее на возвышенности и считавшееся недосягаемым для половодья, тоже тогда пострадало, чего раньше не случалось. Возле лесной стороны затопило огороды и улицы. Многие сельчане на время половодья предпочли оставить свои дома. У наших знакомых во дворе стоял стожок сена. Однажды по утру его не увидели – уплыл вместе с забором! В тот год можно было видеть, как по воде плыли деревья, доски, штакетник, резиновые игрушки, деревенская утварь. Говорили, в соседнем селе у кого-то уплыла банька вместе с содержавшимся в ней телёнком.
В 1970 году такой же высокий разлив наблюдался и на Оке – 795 сантиметров над ординаром. Это самый высокий уровень вешней воды на этой реке за последние полвека. История свидетельствует, что полые воды Оки поднимались выше семи метров ещё четыре раза – в 1942, 1946, 1947 и 1963 годах. А самое впечатляющее наводнение за столетний период было отмечено в 1908 году. Точных цифр подъёма воды того времени не сохранилось, но есть записи, говорящие о том, что восточная окраина Рязани была в бедственном положении. Там, где сейчас находится площадь Свободы, плескалось море талой воды, которая вплотную подступила тогда к кремлёвскому валу. Кстати сказать, в тот год необычайно большим был разлив и на Москве-реке. Шутка ли, в столице, у Кремлёвской стены, плавали на лодках. На лодках добирались и до расположенного в низине Павелецкого вокзала. Почти такое же высокое половодье было и в 1926 году.
С тех пор более-менее впечатляющие разливы случались лишь в 1991, 1994 и 1999 годах, тогда уровень подъёма воды над ординаром достигал 554, 687 и 625 сантиметров соответственно. В дальнейшем окские разливы отощали, вода едва выходила из берегов. А в 1997 году разлива на этой реке не было совсем. Прекратились они и на малых реках. К примеру, половодье на Цне (Шацкий район) за последние сорок лет отмечалось всего четыре раза. Теперь же разливов на этой реке не бывает вообще – пожинаем плоды тотальной мелиорации, прошедшей по нашему краю в 60-70-х годах прошлого столетия. «Эхо» мелиорации докатилось и до мещёрской жемчужины – Пры. Последние два года эта живописная лесная река не выходила из берегов, чего прежде не случалось.
Каким будет половодье нынешней весной? Если судить по великим запасам снега ушедшей зимы и дружного его таяния, оно обязательно будет. Правда, теперь, каким бы разлив ни был, – большим или малым, он станет неким посланием ныне живущим из века прош-
лого, чтобы мы помнили и судили о силе и могуществе нашей прародительницы.
Вода, мелиорация и огонь
Слово «мелиорация» в переводе с латинского языка означает улучшение. Крестьяне занимались мелиорацией издревле. Расчистка луга от кустов, удаление с почвы камней, отвод с луга излишка влаги – всё это мелиорация. Но слово это прижилось у нас с советских времен, когда власти решили, что за счёт осушения «болотной целины» можно увеличить плодородные земли. Увы, просчитались. То, что старались превратить в пашни, сейчас выглядит истинными «Каракумами» и «Сахарами». Из-за спешки и непродуманности «войны с водой» в Мещёре загублено немало прекрасных озёр, пострадало множество лугов, обезображены красивейшие уголки нашей уникальной среднерусской природы. Добавив к этому колоссальные потери от участившихся лесных пожаров, и в итоге получаем печальный и тревожный результат мелиорации.
Сейчас мы спохватились. Чтобы вернуть прежний облик нашей славной природы, существовавший на протяжении многих миллионов лет, осушенные лесные болота решено обводнить. И дело не терпит отлагательств. Осушённые торфяники начинают гореть уже в апреле. Дело в том, что весенняя вода на них не задерживается, она споро убегает по многочисленным отводным канавам, и высохший торф уподобляется пороху. Малейшая искорка, и беда ждать себя не заставит. От весенних пожаров природа несёт двойные убытки, поскольку от огня гибнет не только древостой, но и множество птичьих гнёзд. Лесничий Мурминского лесничества Виктор Васильевич Яковлев рассказывал: «На болоте горела трава, а там было гнездо утки. Птица очень переживала – долго кружила над дымящимся гнездом и жалобно голосила. Что тут можно сделать? Ничего! Разве что пожалеть её. В другой раз тушили мы пожар на торфяном болоте. Жара стояла сильная, как летом. Выходим на лужайку отдышаться и видим лосёнка, застрявшего в мотке проволоки у ограды. Там в сенокосную пору косари ставили стог, огораживали его жердями, которые скрепляли между собой этой злосчастной проволокой. Спасаясь от огня, лосиха ограду перепрыгнула, а вот малыш не сумел – угодил ногой в ячею и застрял. На глазах лосихи, стоявшей в отчаянии за ёлкой, несчастного мы из беды вызволили и вывели в безопасное место».
Обезвоженные торфяники – головная боль работников леса. Воспламенившись, сухой торф горит неимоверно долго и даже зимой под слоем снега продолжает чадить. Борьба с лесными пожарами, как правило, перерастает в героические сражения и требует колоссальных затрат. Поэтому для лесных хозяйств упомянутое обводнение торфяников стало задачей первостепенной важности.
Человек, конечно, всемогущ. Он может многое поменять в облике природы. Однако не следует забывать, что мир этот нам не принад-лежит, мы только живёт в нём. И всякое вмешательст-во в отлаженную за миллионы лет жизнь природы грозит большой бедой, в чём мы и убедились.
Поджоги забавы ради
Четыре года назад ехали мы с другом из Шацка в Москву. День был солнечный. Над нагретой землёй струился парок. В небесной лазури распевали жаворонки, на придорожных тополях у гнёзд суетились грачи, а люди в огородах уже готовили грядки под посадку овощей. «Теплынь-то какая установилась! – радовалась деревенская тётушка, продававшая у обочины дороги ведерко с луком. – Вот только ребятишки озоруют, супостаты проклятые, – траву зажигают, глянь – чвир-то какой кругом». И вправду, за деревней на поле в нескольких местах гулял огонь, кидая в небесную синь клубы сизого дыма.
В тот день столбы дыма от поджогов высохшей травы видны были всюду. Горели обочины дорог, луга, стерни полей. По дороге до столицы мы насчитали восемьдесят шесть (!) очагов возгорания. И никто огни эти не тушил. Впечатление, будто проезжали линию фронта, только стрельбы и взрывов не было слышно. А ведь нередко гонимый ветром огонь находит дорогу к ближайшей рощице, лесозащитной полосе, лесу. Когда такое случается, приходится тратить много сил и средств, чтобы огненную угрозу укротить.
Невозможно сосчитать, сколько всякой живности гибнет от такого озорства. Гибнут ранние помёты зайцев, гнёзда птиц – уток, куликов, жаворонков, трясогузок и многих других. Выжженные луга и поля уже не привлекают на отдых пролётные стаи гусей и журавлей. На пепелищах лугов летом мы не услышим скрип коростелей, бой перепелов, пение жаворонков. Печально видеть картины нашей природы, обезображенные прихотью безмозглых дуралеев. И что тревожно, год от года число таких поджогов становится всё больше. Поджигают везде и всё, даже тростник и рогоз на болотах не избегают этой участи. В результате на водоёме и вблизи него погибают гнёзда всех птиц без исключения, сгорают и все микроорганизмы, которые играют важную роль в жизни растений. Огонь неразборчив, набрасывается и на поселения людей, принося страшные беды и страдания. Каждую весну в сводках новостей сообщается: от огня пострадала такая-то деревенька, там-то сгорело несколько домов, гибнут в огне этом и люди. А ведь всё начинается с легкомысленного поджога.
Кто же поджигает траву? Статистика свидетельствует, что чаще игру с огнём устраивают подростки. Но и взрослые в поджогах тоже уличаются. Много очагов возгорания происходит в период весенней охоты. Кто-то на привале не затушил костерок, кто-то кинул в траву дымящийся окурок, а кто-то сделал это специально, дабы удовлетворить своё неуёмное варварское желание – «поглазеть на бушующее пламя». Таким шалопаям невдомёк, что глупость эта может обернуться большой бедой. Хотя вряд ли их терзают такие мысли. Куда пойдёт огонь, какие беды он принесёт – всем наплевать. Но самое страшное, – поджигателей некому бывает остановить. И это вселяет тревогу.