–Я бы начал эту статью так; «Среди творческого бардака, на пыльном стуле, сидит мужик, зачем-то направил на себя софит и говорит на фоне экрана», – посоветовал Евгений Калакин. И я последовала его совету.
Впервые я видела Калакина в спектакле «Дорогая Памела», когда он был актером Рязанского ТЮЗа, еще в 80-е. Потом долгое время не видела. Знаю, что он учился в московской театральной Школе Олега Табакова и играл в его театре «Табакерка». Потом ставил спектакли в театрах Краснодарского края, Алтая… И вот теперь опять в Рязани. Временно не работает по специальности. Надолго ли? Время покажет, Евгений живет в ожидании счастливого случая, который определит его дальнейшую судьбу.
Придирчиво выбирали место встречи. Евгений не выносит заведений общепита, за исключением случаев, когда в них выступает (как в кафе-клубе «Старый парк»). По его мнению, тональность разговора в кафе не та. Я согласилась. Главное – чтобы визави чувствовал себя комфортно. И режиссер пригласил меня… в киностудию радиотехнического университета. В конце 1980-х годов помещение киностудии было чуть ли не единственной «Меккой» творческой и научной интеллигенции нашего города. И вот благодаря Евгению Калакину и я приобщилась «святу месту».
Евгений обмолвился: здесь все осталось таким же, как двадцать лет назад.
Разговор у нас с Евгением затеялся странный. Не из текста, а из подтекста. Словно бы его начало тоже было в 80-х годах, в первом, запрещенном еще советском литературном абсурде, навеянном Западом.
Сначала я честно пыталась задавать «кондовые» вопросы для полноты раскрытия образа героя в текущий момент его жизни. Но очень скоро поняла, что плоский обмен информацией неинтересен Калакину. Более того, Евгений не любит давать интервью.
Евгений Калакин – поэт, актер, режиссер
Родился в 1955 году в Рязани. Окончил ГИТИС (курс Народного артиста СССР Олега Табакова). Работал в театрах, в том числе – Рязанском ТЮЗе и драматическом театре. Читал русскую классику для рязанского ТВ.
В различных российских театрах поставил спектакли по пьесам Евгения Гришковца, Алексея Арбузова, Вениамина Смехова, Марии Ладо, Василия Шукшина и рассказам Антона Чехова. Выпустил несколько сборников стихов. Также его стихи выходили в рязанском литературном журнале «Devotion», в антологии «Нестоличная литература» издательства «НЛО», альманахе «Культурные герои XXI века», различных журналах.
В общем, интервью у нас с Евгением не выходило. Судите сами, скажем, по диалогу:
Р.В. – Женя, а что ты сейчас делаешь?
Е.К. – Я сейчас занимаюсь тем, что сижу в киностудии РГРТУ, вуза, где я работал, и даю интервью местной газете.
Р.В. – Я имела в виду твои жизненные обстоятельства.
Е.К. – Нет никаких жизненных обстоятельств! Я живу, как птичка божия. Сейчас – это, через полчаса – другое… И все это – игра. И мне она очень нравится! Если серьезно – книжки читаю. Сразу шесть книг.
Р.В. – Читаешь для профессиональной деятельности? Хочешь что-то из прочитанного поставить?
Е.К. – Нет, просто кайф получаю.
Р.В. – Пишешь ли ты сейчас стихи? – вопрос был вызван тем, что недавно вышел поэтический журнал «Воздух», где опубликован в ряду других одаренных рязанцев Евгений Калакин. Почти в то же время появилась на свет и вторая книга стихов Евгения, правда, скромного формата и скромным тиражом… Захотелось узнать, все ли написанные стихи Калакина напечатаны и ищут своего читателя. Но, конечно, мой «фигурант» не дал простого ответа на банальный вопрос.
Е.К. – Когда мне приходит мысль что-то записать, я пишу три строки на клочке бумаги, откладываю в уголок… а потом просматриваю – вон сколько их за два года накопилось!.. Но театр мне, честно говоря, ближе, чем стихи…
Кстати, о театре. Ровно год назад, в середине апреля, я с удовольствием смотрела «Как я съел собаку» – пьеса Евгения Гришковца, режиссура Евгения Калакина, постановка студенческого театра радиоуниверситета, исполнение Максима Сёмина. Хотелось верить, что этот театр проживет долго на радость студентам, преподавателям, молодым артистам и публике. К сожалению, этого не произошло. Рискуя показаться бестактной, я задала Евгению вопрос, почему студенческий театр прекратил свое существование, но добилась только ответа, что он очень доволен десятью месяцами, которые проработал в этом театре. Может быть, подумала я, во всех регионах сложно обстоит дело с работой «самодеятельных» театров – раз уж есть определенные трудности у профессиональных коллективов, связанные то с недостатком финансирования, то с недостатком подготовленного зрителя, то со статусом членов Союза театральных деятелей, не подкрепленным реальными правами и возможностями…
– Регионов много, а я маленький, – ответил Евгений. – Я работал только в трех регионах. И то несколько лет назад. Не возьмусь судить обо всех провинциях. Когда театрального критика Анатолия Смелянского, искусствоведа, профессора, спросили об этом же самом – он и то сказал, что не владеет ситуацией во всех регионах России. Но отметил, что на местах часто театрами руководят люди, не имеющие к театру никакого отношения…
Скудость театральных «бюджетов» – такой трюизм, что даже и говорить о нем не стоит. Но ограниченность средств «на культуру» вообще, и на театр – в частности, сказывается на таких режиссерах, как Евгений Калакин – не занятых постоянно в какой-либо труппе. Его не так часто приглашают работать, как хотелось бы. Либо, смущаясь, просят поработать, так сказать, на благотворительной основе. Но никакая любовь к профессии не отменяет бытовых нужд человека. Хотя Евгений Калакин относится к редкой категории людей, кому «успешная социализация» неинтересна. Интересна – игра, как он повторил несколько раз.
Евгений уверен, что у него все еще будет – не в этой жизни, так в следующей, ибо реинкарнация для него – не пустой звук. В прошлой жизни он помнит себя отшельником, занятым духовными практиками. И в его картине мира самое важное решает… случай. Ибо он неслучаен. Поэтому строить планы, расписывать ближайшие задачи, тем более – заниматься «промоушном» (это слово Калакин искренне не понимает) – не для него. О настойчивой саморекламе, которой занимаются некоторые деятели искусства, чтобы повысить свою «востребованность», отзывается как о фальши. Но, естественно, если его пригласят выступить, дать концерт, поставить представление, он не откажется. Потому что «сработает» его теория, то есть счастливый случай. А зачем говорить о том, что хотелось бы, да не сбылось?
Я пожелала Евгению, чтобы ожидания сбылись, и его работа еще не раз порадовала зрителей. В Рязани или вне ее, не так уж важно. Главное – люди познакомятся с его искусством.
Когда мы расставались, я посмотрела вслед удаляющемуся Калакину. Возникла мысль, перефразирующая классика: «Ростом он был эдак примерно с гения…».