Этот город был выстроен в начале 50-х годов прошлого столетия специально для съемок детского кинофильма «Садко», который потом с упоением смотрели не только дети, но и взрослые. А сам Георгий Григорьевич Натансон с не меньшим упоением рассказывал мне и о самом факте построения невиданных декораций, и о поиске актеров для этой славянской легенды, и о режиссере фильма Алексее Лукиче Птушко.
Сам же он в этом фильме выступал в роли второго режиссера и отвечал за подбор актеров. Был он молод, влюблен и просто убежден в том, что лучшей Любавы, чем, тогда еще студентка, Алла Ларионова, просто быть не может. Но сам Птушко считал, что студентка-худоба ему в этой роли не нужна. Нужна истинная русская красавица, к тому же в теле. Но, увы… сам же этих красавиц – актрис Ленинграда и Москвы – отвергал, даже киевлянки ему не подошли. И настырный Георгий Натансон все-таки уговорил посмотреть Алексея Птушко на эту «худобу». Результат превзошел все ожидания. Режиссер буквально озарился, увидев Ларионову, и одарил второго режиссера своим любимым выражением: «Жора, ты обыкновенный гений». В дальнейшем вопрос о «Любавах» уже не стоял.
Умение восхищаться чужим талантом, преклоняться перед своими учителями в искусстве – этот удивительный дар Георгий Григорьевич пронес через всю жизнь. Сам легенда, он рассказывал мне о других легендах советского кино: Иване Пырьеве, Александре Довженко, Григории Александрове, Андрее Тарковском.
С Иваном Пырьевым он работал в фильмах «Секретарь райкома», «В шесть часов вечера после войны», где был главным пиротехником. Об этом он рассказывал с большим юмором:
– Мне вручили длиннющую палку с дымовой шашкой на конце, и я должен был бегать с ней по съемочной площадке, а главный кричал: «Жора, направо! Жора, налево!», и, конечно же, я все делал наоборот.
А потом был момент откровения – в миниатюрном зальчике вместе с Мариной Ладыниной и Сергеем Эйзенштейном он удостоился чести посмотреть еще никем не виденную будущую знаменитую киноленту «Свинарка и пастух». И когда Пырьев спросил его: «Ну, как?» – потрясенно ответил: «Я тоже буду ставить музыкальные фильмы». И он экранизировал оперетту Исаака Дунаевского «Белая акация» с Михаилом Водяным в главной роли. Но это будет в 1957 году. А первой его самостоятельной работой станет анимационный фильм «Небесное создание». И делал он его не по заказу Госкино, а благодаря благословению самого Сергея Образцова и при моральной поддержке Григория Александрова. «Небесное создание» стало первой советской лентой, удостоенной Гран-при Венецианского кинофестиваля.
Все эти люди были для Георгия Натансона учителями, старшими товарищами по кинобратству. Но однажды ему, уже опытному режиссеру, пришлось стать вторым режиссером у дебютанта, о чем он никогда не сожалел. Изначально фильм этот был бросовым. Настолько неудачными оказались сценарий и кинопробы, что никто просто не решался подобрать брошенную на полпути работу. В том числе и сам Натансон. А спустя время нашелся смельчак, с чьим дипломным фильмом Георгий Григорьевич уже работал. Позже маститый режиссер скажет: «Я был вторым режиссером у гения. Мне очень повезло». Гением был Андрей Тарковский с фильмом «Иваново детство». Этот фильм стал знаковым в истории советского киноискусства.
Странными путями приходят порой фильмы в нашу жизнь. И неискушенному кинозрителю просто невдомек, что их любимые фильмы и любимые киноактеры могли бы не состояться, если бы не было таких вот режиссеров, как сидящий сейчас передо мной очень пожилой человек, умеющий с таким юмором рассказывать о весьма сложных перипетиях своей кинорежиссерской судьбы.
В начале 60-х годов камнем преткновения готовящейся к съемкам «Старшей сестры» стали молодые, тогда еще почти никому не известные актеры, выбранные режиссером за индивидуальность. Художественный совет «Мосфильма» отверг всех: Татьяну Доронину за вкрадчивый голос; Инну Чурикову – за несовпадение со сценарной ремаркой «Колдунья – белокурая красавица»; Михаила Жарова – за строптивость характера (дескать, ты с ним не справишься). Вердикт был один: ищите других актеров. Режиссер же в борьбе за выбранных актеров дошел до министра культуры и Высшего совета Госкино. А потом была декада советских фильмов в Риме и Милане, где Татьяна Доронина была признана лучшей актрисой года. У тогдашнего директора «Мосфильма» хватило «мужества» сказать: «За этот фильм мне не стыдно». Но со следующим, тоже очень любимым публикой фильмом «Еще раз про любовь» дело обстояло еще хуже. Тут уже вето наложил министр культуры Романов: «Сценарий аморальный. Он позорит честь советской девушки. И вообще, где вы откопали какого-то Радзинского»?
Да, тут уж и сказать нечего. Но замминистра, которому Георгий Григорьевич поклялся, что никакого аморального фильма он никогда не создаст, оказался сговорчивей. Можно сказать, что фильм «Еще раз про любовь» снимался почти подпольно. Итог же получился вообще парадоксальный: на Международном кинофестивале в Картахене (Колумбия) фильм получил Гран-при. На серебряной вазе – весомом воплощении награды – было написано «За высокое режиссерское мастерство и высокие моральные качества».
А я вот сейчас подумала о том, что данная когда-то Георгием Натансоном клятва «Я никогда не сделаю аморального фильма» пронесена им через всю долгую жизнь в киноискусстве. Именно поэтому он оказался и у нас в Рязани на Международным кинофоруме. Он верил и верит в благородство души человека, он преклоняется перед режиссерами, которые и в самое непростое время осмеливаются ставить сказки. Об этом он говорил мне так: «Я открыл для себя режиссера Нечаева и его фильмы-сказки. Добрые, умные сказки необходимы как воздух». Даже в своих последних фильмах Георгий Натансон продолжает бороться за возвышение души человека. Не случайно героем двух его документальных фильмов выбран Михаил Булгаков, без которого немыслимо представить сейчас русскую литературу. И один из этих фильмов заканчивается романсом с такими строками:
Минует печальное время,
Мы снова обнимем друг друга,
И страстно, и жарко
Забьется воскресшее сердце…
Людмила Гоенко