Дата в этом году некруглая – 212 лет. Но случалось ли когда на нашей памяти, чтобы этот день, означает он юбилей или нет, был в России забыт? Такого не припоминается. Недаром наречен он глубоко и всеобъемлюще; Пушкинский день России. Да и скорбный миг гибели поэта вызывает у россиян чувство почти родственной утраты. Год данного печального события (1837-й), как подметил в одном своем стихотворении Борис Шишаев, роковым образом совпадает с другим тридцать седьмым годом, уже в двадцатом веке. И есть в том некий символ. Ведь, как известно, поэт в России больше, чем поэт. А уж Пушкин! Он – пророк, начало всех начал, наше всё и так далее, и так почти всегда.
Сегодня Пушкин особенно необходим России. Зачинатель современного русского литературного языка, он призван ныне быть его спасителем. И он таков есть. Творчество Пушкина, его бессмертные произведения – как чистая река, продолжающая, несмотря ни на что, нести свои незамутненные воды в грязном, замусоренном потоке нынешнего словесного общения.
Впрочем, многие считают, что наш язык не нуждается в спасении. Как сильный живой организм, он способен сам отторгнуть всякую «заразу» и усвоить то, что действительно обогатит его, сделает еще более многокрасочным, многозначным и могучим. Волевым решением тут сделать почти ничего нельзя. Пушкин сам смеялся над тем своим современником, который предлагал иностранное слово «калоши» заменить на «мокроступы».
И все же языку надо помочь. Помогая тем институтам, в ведении которых находятся пласты российской культуры. А это в первую очередь – российская школа. Сегодня она переживает один из переломных, сложных периодов, что вызывает тревогу в обществе. Тревожно прежде всего потому, что школа, как считают представители педагогического и родительского сообществ, может стать слишком уже прагматичной, прикладной. Уже сейчас, до принятия закона об образовании, можно заметить, что во главу угла ставятся знания, но не воспитание гражданственности и чувств. Введение ЕГЭ по литературе, несмотря на совершенствование этого экзамена, по-прежнему у большинства россиян вызывает недоумение. Хорошо, что литература вошла в число обязательных предметов для сдачи, но выбрали его в нынешнем году только 7 процентов выпускников школ – те, кому литература, так сказать, пригодится в будущем. А остальным, выходит, не пригодится? Неужели возможно, что скоро наша молодежь не будет знать тех прекрасных пушкинских строк, которые старшее поколение словно впитало с молоком матери?
Пушкин велик – об этом говорят много и часто. А еще он – душа нашего народа. Но суть русского характера по-прежнему плохо знают за границей, часто считая «русского медведя» угрюмым и неуживчивым. Идет это во многом от плохого знания русской литературы, которую трудно переводить на другой язык. Говорилось об этом на недавнем конгрессе переводчиков, и русская сторона сразу предложила восполнить пробел, переслав для более широкого ознакомления за границу роман Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ» вкупе со специальным словарем лагерного языка. Спрашивается: а почему не Пушкина, который отразил русский характер гораздо глубже? Его трудно переводить. Но разве для большого благого дела не стоит постараться?
Есть много вещей, непонятных при нашей огромной любви к Пушкину. Например: ни у кого не может возникнуть сомнения в том, что главная литературная премия России должна носить его имя. Она и существовала до 1919 года, и в числе удостоенных её был наш земляк, поэт Яков Полонский. В новой России премия вновь была учреждена в 1994 году, но через девять лет ее упразднили. И теперь такой премии нет. Об этом писала на днях «Литературная газета», основанная, надо сказать, при участии Пушкина. Газета предлагает восстановить утраченное, как «символ единения народов бывших республик бывшей страны, где создавались и создаются значительные произведения на русском языке».
Сам Александр Сергеевич, будучи гением и пророком, отлично понимал, что значит он и будет значить для жизни и культуры своей страны.
Рассказывают, что однажды на вопрос, где он теперь служит, Пушкин ответил:
– Я числюсь по России!
точка зрения
Аполлон Григорьев:
– Пушкин – наше все: Пушкин – представитель всего нашего душевного, особенного, такого, что останется нашим душевным, особенным после всех столкновений с чужим, с другими мирами. Пушкин – пока единственный полный очерк нашей народной личности…
Константин Паустовский:
– Мы жили на этой земле, не давайте ее в руки опустошителей, пошляков и невежд. Мы – потомки Пушкина, с нас за это спросится…
Василий Розанов:
– Если бы Пушкин не только изучался учеными, а вот вошел другом в наши домы, – любовно прочитывался бы, нет, – трепетно переживался бы каждым русским от 16 до 23 лет, – он предупредил бы и сделал невозможным разлив пошлости в литературе, печати, в журнале и газете, который продолжается вот лет десять уже.
Николай Гоголь:
– Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа; это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится через двести лет. В нем русская природа, русская душа, русский язык, русский характер отразились в такой же чистоте, в такой очищенной красоте, в какой отражается ландшафт на выпуклой поверхности оптического стекла.
Александр Бестужев-Марлинский:
– Мысли Пушкина остры, смелы, огнисты; язык светел и правилен. Не говорю уже о благозвучии стихов, – это музыка; не упоминаю о плавности их, – по русскому выражению, они катятся по бархату жемчугом!