В будущем году исполняется 100 лет Рязанскому музыкальному колледжу имени братьев Григория и Александра Пироговых. Мы публикуем отрывки из воспоминаний его выпускницы, музыковеда Ады Лаврентьевны Соболевой, относящиеся к периоду 1947-1951 годов.
***
В этот период училище занимало два здания, выходящие на улицу Ленина, что напротив кинотеатра «Родина», выстроенного пленными немцами.
На первом этаже старинного особняка слева (если смотреть от кинотеатра) были классы ведущих пианисток и большой теоретический класс. Центральный класс с портретами Бетховена принадлежал выдающему педагогу Е.Д. Аглинцевой – здесь проводились ученические творческие собрания. В классе рядом – З.В. Большаковой, блистательной, неповторимой по темпераменту – вырос ученый-музыковед Юрий Николаевич Холопов. Тогда это был худощавый юнец с большими горящими глазами, вечно окруженный влюбленными в него друзьями. Он постоянно сидел за роялем и что-то играл. Вспоминаю, как он легко, как бы шутя, исполнял сложную коду из первой баллады Шопена.
Второй этаж здания занимали малый концертный зал и несколько классов. В концертном зале проходили, главным образом, хоровые занятия и прежде всего – женского хора. Замечу сразу, что главным направлением в училище было хоровое дирижирование. Это подтверждал и многочисленный состав учащихся на этом отделении, и обширная программа смешанного и женского хоров, и частые концертные выступления. И во главе училища стоял дирижер-хоровик Семен Александрович Заливухин, человек с двумя высшими музыкальными профессиями.
Директор Заливухин был красивый и уже немолодой человек с густой седеющей шевелюрой. Вечно погруженный в музыку, он был необычайно рассеянным, что давало повод рассказывать о нем множество комических историй. Жил он скромно при училище, не имел никаких директорских льгот, целиком занятый проблемами вверенного ему учебного заведения. Если сейчас возникает желание представить образ русского интеллигента XX века, то достаточно вспомнить Семена Александровича, его всегда добрую умную полуулыбку и заботливые расспросы о тебе...
Его дочь, Лидия Заливухина, была ведущим педагогом хорового отдела – истинная дочь выдающегося отца, столь же интеллигентна, столь же преданна музыке. Нас, учащихся других отделов, обязывали присутствовать на еженедельных занятиях смешанного и женского хоров по два раза в неделю. И как же я благодарна Лидии Семеновне за это. Сколько мы прекрасной музыки узнали!
Был настоящий культ русской народной песни. Каких только обработок народных мелодий мы не пропели! Была и классика, прежде всего, русская. Смешанным хором мы пели огромные оперные сцены, как, например, сцена казни Кочубея из оперы «Мазепа» Чайковского. Или сцена казни Емельяна Пугачева из оратории Коваля «Е. Пугачев». Вершиной всего была вся кантата «Иоанн Дамаскин» Танеева в исполнении смешанного хора и ученического оркестра. Звучали редко исполняемый «Реквием» Сен-Санса и такая тогда «непопулярная» музыка, как хоры П. Чеснокова, очарование которой осталось в душе до сих пор.
Довольно скромным был теоретический отдел поверхностно преподавалась музлитература... Но когда появился музыковед Н.Ф. Орлов, мы поняли, какой это интересный предмет и какую широту знаний он дает музыканту. Орлов превосходно владел фортепиано и литературной речью. Предмет «Анализ музыкальных форм» у нас стал вести выпускник Московской консерватории молодой Е.Г. Попов. Именно в это время он возглавил Рязанский народный хор.
Хочется подчеркнуть, что в то время отношения между студентами и педагогами были очень человечными. Вспоминаю, как по легкомыслию попыталась поступить в Московскую консерваторию, не пройдя программу в училище. Тогдашний мэтр теоретического факультета И.В. Способин спокойно направил меня в свой класс училища при консерватории. Такая же история произошла с Н.А. Шарлыгиной, которую С.А. Заливухин оформил в училище, хотя она по скорбным семейным обстоятельствам опоздала на приемные экзамены.
В училище процветал вокальный класс. Его вел К.А. Алексашин, а в дальнейшем – солист Большого театра В.Д. Наумов. При Алексашине восхищала богатая и очень интересная программа у учащихся. Так меццо Люба Амелькина уже пела оперный репертуар. Обращала на себя внимание Л. Заломайкина – сопрано. Она исполняла целую оперную сцену «Людмила в садах Черномора». Студентка К. Егорова (меццо) стала солисткой Ленинградского малого оперного театра. Студент В. Ивлев (баритональный бас) поступил в училище, приведя всех в восторг своим голосом. В дальнейшем он стал преподавателем училища. Но главное в том, что Виктор Андреевич был бессменным солистом училища, постоянно выступал во всех концертах. Поражала красота его голоса, удивительная память и музыкальность, позволившие ему накопить довольно обширный репертуар.
Наше второе здание было связано с художественным училищем. В основном зале на втором этаже была постоянная выставка работ художников и проходили главные концерты музыкантов. Приезжали и гастролеры. Помню концерт Т. Николаевой. Приезжал скрипач Б. Гольдштейн, ректор Московской консерватории А. Свешников и другие.
Надстройка на втором этаже была женским общежитием. В двух больших комнатах помещались более 20 человек. Бытовые удобства, кроме воды, отсутствовали. Обслуживали себя полностью, вплоть до отопления. Поэтому дежурных освобождали от всех уроков. Контроль над общежитием осуществлял лично заведующий теоретическим отделом Б.И. Алексеев. Помню, как он появлялся в общежитии. Сначала в передней слышался его топот на одном месте, изображающий шаги. Потом возглас: «Мастера, я иду!»… В ответ раздавался многоголосый визг – это девчонки в панике прятали свои «интимы». «Я пришел!» – и всеобщий любимец появлялся на пороге.
Удивительно, что ни в женском, ни в мужском общежитиях не было попоек и хулиганств. В нашей жизни царила Она – Музыка!
Студенты общежития жили впроголодь. Сначала хлеб и продукты выдавали по талонам, а потом, когда отменили их, надо было выстаивать большие очереди, нередко по два часа. Часто просто голодали и тогда погружались в музыку и книги. Я помню, мы исполняли «Кантату о Сталине» А. Александрова. В момент кульминации в высоком регистре – «О Сталине мудром, родном и любимом прекрасную песню слагает народ – весь народ!!!» – мы, общежитейские, качаясь от головокружения, поддерживали друг друга локтями. И был еще такой случай. Будущая оперная певица Н. Гущина, исполнив романс Чайковского «Нет, только тот, кто знал», сходя со сцены, упала в обморок от истощения.
У нас не было никакой электротехники, никаких музыкальных записей, телевизора. Все постигалось на практике, отчего специалисты того времени стали очень хваткими и мобильными. Учащиеся из районов, включая и меня, не учились в музыкальных школах, их тогда не было, да и не имели дома музыкальных инструментов. Тем не менее, благодаря нашим замечательным преподавателям, которые нуждались не меньше нас, обучение было очень стремительным. Если на первом курсе я играла легкую 15-ю сонату Моцарта, то на втором уже исполняла Патетическую Бетховена. Единственное, что нас волновало, – это найти свободный класс (а их было мало) и позаниматься.
Заканчивая, хочу подчеркнуть, что, несмотря на голодное и тяжелое послевоенное время, Рязанское музыкальное училище проводило огромную культурную работу. Многочисленные концерты посещала городская аудитория, даже репетиции хора через открытые окна привлекали слушателей, собравшихся на улице. А наши оркестранты обслуживали все кинотеатры города. В то время перед началом вечернего сеанса давали маленький концерт на эстраде в фойе. Небольшой ансамбль студентов-оркестрантов и студентка-вокалистка в течение двадцати минут исполняли популярную музыку. Поэтому люди приходили в кинотеатр за полчаса.
Ада Соболева