Миновав село, мы оказались в лесу и, немного углубившись, остановились возле большой, исчерченной сетью канав заболоченной луговины. «Это здесь», – показал отец на кучку людей, суетившихся вокруг какого-то монотонно тарахтевшего агрегата. Видя, как я в войне с комарами шлёпаю себя ладонями по лицу, он отломил от куста черёмухи веточку и протянул её мне: «Будешь отмахиваться, место тут комариное».
Машина действительно производила впечатление и, как мне показалось, походила и на трактор, и на бульдозер, и на комбайн одновременно. Благодаря широченным гусеницам она уверенно ходила по выбросам мягкого грунта и хорошо удерживалась на краю траншеи. Спереди этого вездехода лязгала транспортёрная лента, увенчанная железными ковшиками. Вращаясь по кругу, ковшики заныривали в воду, черпали торфяную жижу, вытаскивали её наружу и, завершая вращательный цикл, опрокидывали кубики содержимого на деревянные поддоны. Рабочие, а это были главным образом женщины, относили нагруженные поддоны в сторонку, вываливали чёрные куски на траву и складывали их в штабеля для просушки. И хотя процесс добычи торфа, таким образом, был механизирован, всё же без лопат тут не обходились.
Всеми работами верховодил машинист. Он восседал на металлическом сиденье, высившемся в передней части агрегата, и от грохотанья механизма так сотрясался, что казалось, фуражка с его головы вот-вот свалится. Несмотря на промасленные до блеска штаны и перепачканную грязью тельняшку, бригадир жутко важничал. Манипулируя рычагами управления, он то и дело строго покрикивал на работниц, чтобы те вовремя оттаскивали нагруженные поддоны. Из-за лязганья железа слов крикуна было, конечно, не разобрать, но женщины знали, что от них требуется, и старались своего командира не нервировать. Готовую высохшую продукцию отсюда увозили на какую-то фабрику, а куда именно и для каких целей, отец не знал. Не ведали об этом и сами рабочие. Но это было и не важно. Все со школьной скамьи знали, что зимой, особо в степных районах, кубики торфа использовались для отопления жилых помещений. В нашем лесном крае это ископаемое в качестве горючего материала для печей не применялось, благо хватало дров. И тем не менее, мы были рады, что у нас налажено торфодобывающее производство, и что местные люди вносили свой вклад в общее большое дело страны.
Торф – это органогенная порода, сформированная в процессе естественного отмирания и неполного разложения болотных растений. Обязательное условие зарождения торфа – избыточное увлажнение и отсутствие доступа воздуха. Богатые залежи образуются при заполонении растительностью мелких озёр, медленно текущих речек или заболачивании пойм. Процесс образования торфа несложный. Когда травы отживут свой век и станут разлагаться, они формируют начальный, так называемый торфогенный, слой. Появляющаяся поверх такого слоя новая флора постепенно погребает его и полностью изолирует от доступа воздуха. Вторичная растительность по истечении жизненного срока также погребается новоявленным поколением травы. И так происходит из года в год. Разложения погребённой растительности протекает медленно. Чтобы торф набрал нужную «спелость», требуются столетия, – торфогенный слой нарастает со скоростью 1 мм в год. Чем глубже залегание, тем качественнее торф. В более глубоких слоях торфяной залежи разложение остатков растений прекращается, и готовый болотный продукт сохраняет свои свойства на протяжении тысячелетий.
Человек проявлял интерес к торфу издревле, но использовал его исключительно для отопления жилья. И лишь в прошлом веке, когда учёные обнаружили в нём целый ряд других ценных свойств и возможностей, это горючее ископаемое было оценено по достоинству. Так, торф нашёл применение в самых различных сферах деятельности. В лесном хозяйстве и озеленении его стали широко использовать как органическое удобрение. В питомниках при подготовке почвы под лесные культуры и декоративные насаждения внесённый в определённых дозах торф способствует окультуриванию подзолистых почв. Приготовленной по специальной технологии торфяной крошкой мульчируют посевы древесных пород.
На сельскохозяйственных фермах для животных используется торфяная подстилка, она хорошо поглощает влагу, аммиак и вредные газы. Большим спросом пользуются спрессованные из дерновой земли торфоперегнойные горшочки для выращивания рассады.
Торфяное топливо используется для работ электростанций и ТЭЦ. В строительстве торф зарекомендовал себя неплохим теплоизоляционным материалом, а в медицине успешно применяется в виде грязелечения. При переработке этого ископаемого получают торфяную смолу, торфяной воск, торфяной кокс, а также торфяные брикеты, употребляющиеся как топливо. Учёные уверены, что это далеко не все возможности использования болотного ископаемого.
Спрос на торфяную продукцию в мире велик. Велики и мировые запасы торфа. По подсчёту учёных, они составляют около трёхсот миллиардов тонн. Причём большая часть этих запасов находится в нашей стране. На сегодняшний день в России найдено свыше 65 тысяч торфяных месторождений общей площадью 80 млн. га и запасом около 235 миллиардов тонн. В то же время по производству и потреблению торфа наша страна занимает только третье место после Финляндии и Ирландии. Максимальное потребление этой ископаемой породы у нас было отмечено в 1965 году – 27,9 млн. тонн. Однако в течение последующих 30 лет объём добычи торфа заметно сократился. Причины самые разные. И главная из них – недостаток средств на развитие торфодобывающей отрасли. Из-за этого «недуга» многие торфодобывающие хозяйства своё существование прекратили. Выжившие предприятия обороты заметно сбавили и представляют собой жалкое зрелище – оборудование устарело, а выпуск современной торфодобывающей техники в нашей стране не налажен, и всюду острая нехватка квалифицированных специалистов. Из-за этого Россия на рынке экспорта торфа занимает лишь 15 место. А жаль. Специалисты считают, что экспорт торфяного сырья в России должен быть одним из приоритетных направлений.
И в заключение, пожалуй, о самом важном на сегодняшний день аспекте торфяного недропользования. Дело в том, что в летнюю жару месторождения торфа в последние годы стали слишком уязвимыми. Во времена великой мелиорации торфяники были осушены, и теперь над этими кладезями земли нависла угроза пожаров. Проблема эта серьёзная. К примеру, аномально жарким летом 2010 года в рязанской Мещёре огонь уничтожил более половины хвойных лесов. И почти везде местом возгорания стали высохшие до состояния пороха торфяники. Кто-то не затушил костёр, кто-то бросил горящий окурок, а кто-то, быть может, устроил поджог потехи ради. Убытки исчисляются десятками миллионов, а если учесть, что наряду с древостоем выгорело ещё и огромное количество торфа, то потери колоссальны.
Природой предначертано быть залежам торфа в воде. Но почему-то, вопреки здравому смыслу, эти горючие пласты обнажили, кинув их, что называется, на самовыживание. А как показывает время, огонь к осушенным торфяникам беспощаден.
Известно, что торфяники являлись своеобразным аккумулятором влаги. Если лето бывало мокрым, то они копили воду до бесконечности и хранили её в своих «закромах» многие годы. А коль выдавалось сухим, то влага эта с поверхности болот испарялась и, включаясь в природный круговорот, возвращалась на землю в виде желанного дождя. Теперь, с вмешательством человека в отлаженную миллионами лет экосистему земли, всё изменилось: нет лесных болот, нет и должных дождей. Вместе с ними исчезают и подземные водные капилляры, что питали реки и озёра. По этому поводу один американский юрист выразился так: «Природа относится к числу истцов молчаливых и умирает без жалоб». Вот только проблем после этого прибавляется, и человек остаётся с ними один на один.