Мы узнали её, посмотрев в бинокль. Чтобы выследить, где находится её гнездо, нам пришлось спрятаться в прибрежном ивняке и оттуда украдкой последить. Это сработало. Ни о чём не подозревавшая чомга вскоре направилась к гнезду. Оно было устроено посреди озера в реденькой куртине тростника, и представляло собой еле приметную плавучую кочку. На нашу удачу шагах в пятнадцати от гнезда зеленела стена зарослей рогоза. Это давало возможность поставить там скрадок, чтобы с помощью длиннофокусного объектива попытаться сфотографировать наседку.
– Завтра же и приступим, – авторитетно заявил мой друг и заядлый скиталец по мещёрской природе Евгений Андреевич Горюнов. Он кандидат биологических наук, много лет председательствует в региональном отделении Союза охраны птиц России, сделать качественный снимок чомги – давняя его мечта.
Утром на берегу мы сколотили из рам с матерчатым камуфляжем нечто вроде домика, приделали к нему шесты-ножки, погрузили в резиновую лодку и направились в сторону водных зарослей. Чомга же, увидав отчалившую от берега нагруженную доверху нашу «баржу» быстро прикрыла кладку яиц озёрной ветошью и бесшумно нырнула в воду.
Поставить в воду домик труда не составило, сложнее было замаскировать его. Для этого мы нарезали стебли рогоза, связали из них снопы и прикрепили к раме из деревянных шестов, чтобы этот установленный над водой зелёный заборчик выглядел естественно и не вызывал у птиц подозрений, а также заслонял полотняный домик, в котором будет находиться фотограф. Глубина на озере приличная. Чтобы осуществить задуманное, пришлось облачаться в резиновый комбинезон, а под ноги поставить предусмотрительно захваченную деревянную табуретку. Воткнутая в тину, она не всплывает, становится устойчивой, а, главное позволяет стоять в воде по пояс.
Внутри скрадка тесновато, испытывать его в деле мы решили по очереди. Покидая место действа, Евгений Андреевич, не прячась, демонстративно громко заработал вёслами, давая таким образом понять чомге, что подозрительная «баржа» удаляется из её владений, а я забрался в полотняный «особнячок» ожидать возвращения хозяйки на гнездо.
К моему удивлению, птица появилась перед скрадком очень скоро, я даже не успел прикрутить фотоаппарат на штатив. И пока возился с установкой фототехники, она уже взобралась на гнездовую платформу.
Издали чомгу принимаешь за утку, но если смотреть с близкого расстояния, убеждаешься: сходство не так уж и велико. И первое, что разнит её с уткой, это манера поведения. Движения чомги величавы и благородны. В окружении других озёрных обитателей она выглядит этакой светской модницей. Спина тёмная, брюшко светлое, шея длинная, кипенно-белая, затылок украшают два торчащих чёрных хохолка. Самая яркая и впечатляющая деталь в брачном наряде модницы – бакенбарды. Это изумительное украшение, без которого чомга – не чомга. Пышные, ярко-рыжие, чёрно-бурые по краям, они облегают голову птицы. Ещё одна приметная деталь в облике «великосветской» птицы – клюв. Он длинный и острый, как шило. Но это не просто украшение, а жизненно важный инструмент. Им подводный охотник ловко хватает на глубине крупных водяных насекомых и их личинок, рачков и мелкую рыбёшку.
Чомга настолько осторожна, что, заподозрив интерес к собственной персоне, тут же скрывается с глаз долой – ныряет. Покажется из воды на какое-то мгновение и – бултых! – только её и видели; одни лёгкие круги побегут по тихой глади озера. Вскоре птица вновь появляется на поверхности, но уже метрах в двадцати-тридцати от того места, где только что сидела. Это бесконечное ныряние напоминает игру в прятки, и часто бывает, что птица при выныривании высовывает из воды, как перископ только голову.
На суше чомгу никогда не увидишь. Всю свою жизнь она проводит на воде. За неважные вкусовые качества охотники называют её поганкой – мясо жёсткое, невкусное и воняет бог знает чем. Орнитологи величают эту особу большой поганкой (в фауне России таковых насчитывается пять видов), потому как она самая крупная среди всех подобных птиц. Для фотографов-натуралистов этот «несъедобный гриб» – желанная находка, к которой они питают чувство глубокой симпатии. И всё же, кто хоть однажды пытался запечатлеть чомгу, наверняка уяснил: сделать это крайне сложно – человека на пушечный выстрел не подпускает.
Вспоминая прошлое, невозможно не обратить внимания на тревожные страницы бытия чомги. Были времена, когда горе-руководители охотничьих хозяйств поделили животный мир на полезных и вредных. Это было роковой ошибкой. Больше всех пострадали хищные птицы. По ложному представлению людей они якобы способны начисто уничтожать объекты спортивной охоты. Под раздачу угодили и чомги. В рыбоводческих хозяйствах этих птиц наряду с цаплями стали отстреливать как главных пожирателей мальков. Конечно, эти рыбоеды не упустят случая прищучить проплывающую мимо рыбёшку. Но, как позднее выяснили учёные, урон от них не так уж и велик. И неоправданный террор вскоре прекратился.
Однако поганки страдали не только из-за ложного представления людей об их аппетите на рыбные блюда. Губила их ещё и собственная красота. В начале прошлого столетия в городах вдруг вспыхнула мода на дамские воротники, шапочки и муфты, сделанные из шкурок этих птиц. Трудно даже представить, сколько чомг, как впрочем, и других поганок, было истреблено по велению её величества Моды.
В нашем крае чомги по-прежнему редки, но год от года их становится больше. Делу способствует отсутствие в пойменных лугах вешних разливов, что влечёт за собой зарастание озёр, и это очень устраивает поганок – есть условия для гнездования.
«Моя» фотомодель, взгромоздившись на гнездо, никак не могла угомониться: то кладка яиц неудобно лежит и она то и дело подымалась её поправить, то гнездовая постройка выглядит неподобающе, и это обязывало наседку перекладывать пучки растений с одного края на другой. Если под водой, во время охоты движения чомги молниеносны, то на гнезде она становится неуклюжей, как пингвин на суше – того и гляди споткнётся.
Существует даже убеждение, что чомги на суше могут только стоять, а ходить и бегать не умеют. Это не совсем верно. Известный воронежский орнитолог, доктор биологических наук Л.Л. Семаго однажды застал врасплох чомгу, опрометчиво заплывшую в узенький заливчик между двумя песчаными косами. Не имея возможности с разбега взлететь, птица выскочила на сушу, смешно растопырила ноги и неуклюже, по-пингвиньи, ударилась в бега. По утверждению учёного, будь на косе трава, чомга запуталась бы, а по твёрдому песку до воды всё же доковыляла.
Но вот наседка всё привела в порядок и успокоилась. Правда, ненадолго. На озере вдруг «ударили в набат». Соседи – лысухи, камышницы и утки, плавающие с выводками птенцов средь листьев цветущей кувшинки, подняли переполох. Тревога! Прислонившись к смотровому окошку, я увидел над камышами скользнувшую тень болотного луня – самого грозного хищника для водных обитателей. Летая над озером, этот разбойник высматривает какую-нибудь зазевавшуюся живность. Особый интерес у него вызывает молодняк водоплавающих птиц, но и взрослые не избегают участи оказаться в его мощных когтях. Поэтому, услышав крики тревоги, все спешат скрыться. Вот и чомга, заметив в своей вотчине заклятого врага, забеспокоилась, но гнездо на растерзание не оставила, а приготовилась к обороне: взъерошила перья, растопырила «бакенбарды» и устрашающе захрипела. И хищник, увидав воинственно настроенную чомгу, оробел и счёл за благо свернуть с намеченного маршрута. Тотчас возле гнезда появилась другая птица. Это, возможно, был самец (из-за одинаковой окраски партнёров пол различить сложно). Крик тревоги обязал супруга явиться к благоверной на выручку. Но, убедившись, что опасность миновала, он также неожиданно исчез, как и появился.
Чомги приступают к гнездованию позже других водоплавающих птиц, когда зелёная завеса из тростника достигнет, как минимум, метровой высоты. Однако томительного ожидания, пока растения поднимутся до нужного уровня, у поганок не бывает. Они собираются небольшими группами на середине водоема и предаются брачным играм. Это завораживающие спектакли. Птицы дружно ныряют, принимают затейливые позы, демонстрируют краски перьев, бегают по воде, сближаются «клюв к клюву», подносят ритуальные подарки – пучки травы. В такой обстановке происходит образование пар. Отложив в плавучее гнездо от трёх до шести яиц, птицы, сменяя друг друга, насиживают кладку в течение трёх недель.
Вылупившиеся из яиц птенцы, едва обсохнув, забиваются в перья матери и на таком тёплом и безопасном плоту покидают гнездо. Часто детвора разделяется на две группы и превращает в плоты обоих родителей. Так, на спинах, они совершают путешествия не только по воде, но и под водой, когда родители ныряют за кормом. А орнитолог, профессор А.В. Михеев утверждает: если выводку угрожает опасность, то птенцы на спине взрослых даже поднимаются в воздух.
Сделав свыше трёхсот кадров, я открыл дверцу скрадка и, погрузившись по грудь в озеро, осторожно, прячась за завесой тростника и избегая хлюпанья, покинул место, где «квасился» в воде более двух часов. На берегу возле машины томился в ожидании моего возвращения главный хранитель птиц Рязанского края. Узнав, что «наша» чомга равнодушна к щелчкам фотоаппарата, он с нескрываемой радостью облачился в водолазный костюм и также осторожно растворился в озёрных зарослях. Я посмотрел в бинокль: наседка мирно сидела в гнезде и забавно косилась на набежавшее облачко, что накрыло лёгкой тенью озёрное царство. Всё же хорошо, что мир нашей фауны такой разноликий, и что есть в нём такая очаровательная диковинка – модница чомга.