Составление карты обороны Рязани становится народным проектом
После публикации в «РВ» материала и видеосюжета «Рязань готовилась к обороне», в котором мы рассказали о создании карты города военного времени с указанием мест оборонительных сооружений, к авторам проекта начали поступать воспоминания рязанцев. Очень заинтересовала читателей и зрителей эта тема!
Мы идем по улице Высоковольтной под мачтами линий электропередачи. Встреча не случайная. Врач Артак Казанчян и его дочь Аревик пригласили сюда своего коллегу Арсена Бабурина, краеведа и составителя карты, чтобы передать воспоминания своей родственницы Юлии Владимировны Кленовой. Она и сама рассказала бы о том, где проходил противотанковый ров, но несколько месяцев назад ее не стало. На карту условная линия рва нанесена. Но мы хотим пройти по настоящему рву, вернее, по тому месту, где он находился.
– Здесь был огромный котлован. Все думали, что он остался от недостроенного дома. Мы, мальчишки, плавали в нем весной на плотах. И по прошествии лет забыли бы о нем, но однажды моя теща Юлия Владимировна сказала: «Нет, Артак, это была не просто яма. На этом месте мы с мамой рыли глубоки траншеи, чтобы немецкие танки не могли прорваться в город». Лучше расспросите мою дочку Аревик, успевшую записать воспоминания бабушки о ее военном детстве, – Артак Акопович обращает наше внимание на небольшой уклон тротуара во дворе дома № 14. Вот тут ров и проходил. Мы на историческом месте, застроенном теперь многоэтажными и частными домами.
Историки знают, какую цель преследовал бы танковый прорыв, если бы он состоялся осенью-зимой 1941–1942 годов. Немцам нужно было захватить железнодорожные пути. Рвы глубиной около двух-трех метров копались, чтобы не допустить врага на участки стратегического значения.
– Бабушка рассказывала, что жителей собирал в команды участковый милиционер, и они отправлялись на сооружение оборонительных рвов, – вспоминает Аревик. – Бабушке было примерно 12 лет. В тот день она должна была ехать в санаторий, но объявили о начале войны. Дети сначала не поняли, что произошло. Играли, носились по двору, как обычно. Но вскоре их отцы ушли на войну, и тучи сгустились, стало не до веселья. А уже в ноябре-декабре Рязань бомбили. Школьники вместе с учителями сбрасывали зажигательные бомбы с крыш. Навещали раненых в госпиталях, шили для них кисеты для махорки и устраивали концерты. Гулким эхом отзывались выстрелы зениток, стоявших на валу Рязанского кремля и в районе нынешнего стадиона «Локомотив», торгового дома «Барс».
Теперь мы знаем, что город укреплялся основательно. На помощь добровольческому рабочему полку стягивались регулярные силы Красной армии. Несколько зенитных дивизионов, 72 танка, бригада бронепоездов, два саперных батальона… Прорыва фашистов ждали со стороны Михайлова.
Узнав, что в Рязани создается карта обороны, с Арсеном Бабуриным связался наш коллега, журналист Владимир Фролов и передал воспоминания дедушки Александра Ивановича и бабушки Марии Егоровны Гусевых. По их словам, противотанковые рвы проходили в районе сел Дашки (ныне поселок Мехзавода) и Никуличи. Естественной преградой на пути танков становился берег реки Павловки на Московском шоссе, который специально делали отвесным.
Мария Егоровна и Александр Иванович особо запомнили день 23 июня 1941 года. В Скорбященской церкви, единственной действовавшей в годы войны, было зачитано обращение митрополита Сергия Старгородского с благословением на войну против гитлеровцев. В Борисоглебском соборе на ул. Трубежной размещался склад боеприпасов. Раненых бойцов привозили в госпитали. Они располагались в доме на углу улиц Каляева и Конюшенной (ныне здание техникума), в школе на перекрестке улиц Ленина и Свердлова (школа №7), в бывшей Александровской учительской гимназии (спортфак РГУ рядом с пл. Победы). Умерших хоронили на Лазаревском и Скорбященском кладбищах.
В первой рязанской многоэтажке на углу улиц Красной Армии (Первомайский проспект) и Пожалостина действовал штаб зенитного дивизиона, а на крыше находился наблюдательный пункт.
Еще одним местом, откуда стреляли зенитки, было село Борки.
– Краевед Юрий Блудов передал мне рассказ своей мамы, – продолжает Арсен Валентинович. – Уже осенью 41-го над станцией Рязань-2, Михайловским шоссе летали немецкие самолеты-разведчики на очень низкой высоте. Можно было разглядеть лица пилотов в кабинах. По ним с железнодорожной станции открывали огонь зенитчицы. Среди них было две ее соседки – Тамара Зотова и Вера Тамилина. Осенью-зимой 1941 г. разбомбили рынок на привокзальной площади Рязань-1. Было много погибших. Как ей рассказывала одноклассница Валя Рябинкина, проживавшая напротив станции, останки людей были даже на деревьях. Постоянно слышалась несмолкающая канонада со стороны Михайлова, Захарово, Стенькино, Мервинских Выселок. С этого направления по Михайловке вереницей шли подводы с мешками зерна и прочими запасами. Вывозили продовольствие из прифронтовых районов.
Ужас бомбежек хорошо помнит Лидия Михайловна Орехова, проживающая на улице Николодворянской. От разрыва бомбы погибла ее родная сестра Ираида. Мы отправляемся в гости к Лидии Ореховой, чтобы услышать ее рассказ.
– 28 ноября 1941 года мы должны были уехать за город, но поездка откладывалась. А тут прибежала соседская девочка. Позвала нас на базар, чтобы продать яйца и купить хлеба. Я осталась дома, а Ира ушла с ней. И вдруг летит весть: рынок бомбили! Ирочка погибла. Бабушка упала в обморок возле крыльца. Мы сорвались с места. Двери молочного павильона нараспашку. Я узнала только косички своей сестры. А потом толпа отхлынула вправо. Оказалось, что не уцелело и бомбоубежище детского сада неподалеку. Мимо нас носили останки тел погибших детей.
Бомбоубежища сооружали почти в каждом дворе – копали яму, сверху бревенчатый настил и листы железа, слой земли. Мальчишки и девчонки уходили прятаться от бомбежек в Кальное. Брали с собой мешочки со сменной одеждой. Утром возвращались домой с замиранием сердца. Боялись, что увидят пепелища и руины.
Лидия Михайловна смотрит в окно, откуда открывается вид на крышу рязанского госуниверситета. Там, на выступах, стояли зенитки, и стекла ее дома дрожали от выстрелов. Днем и ночью. Били из орудий отчаянно. Не давали вражеским летчикам выполнить задание – разбомбить железные дороги, по которым шло снабжение фронта всем необходимым, а в тыл эвакуировались заводы и гражданское население. Самолеты не чувствовали себя хозяевами в рязанском небе, промахивались по целям или сбрасывали бомбы вслепую. Люди гибли на рынках, улицах, в детских садах.
Лидия Орехова выходит на крыльцо своего дома с фотографией погибшей сестры. Сейчас их разделяет почти 80 лет. Ире было 13, когда она погибла. Лидии Михайловне сейчас 89. Здесь же, на этом крылечке, она встретила весть о Победе. Все ее подруги уже высыпали на улицу, кричали «ура!», а потом все вместе побежали на площадь перед Николодворянской церковью, где устроили праздник, танцы.
Домой в тот вечер никто не хотел возвращаться. Там, в домашних стенах, еще много было печальных воспоминаний. И страха, что не вернутся с войны отцы, братья.
Отец Лидии Михайловны Михаил Федоров погиб еще до войны. Разбился на спортивных гонках. Он был одним из первых комсомольцев Рязанской области, билет под номером три. Когда нас в школе готовили к вступлению в комсомол, то просили выучить фамилии первых рязанских комсомольцев. Я запомнил только братьев Овсянниковых. Жизнь восполняет пробелы в памяти, посылая удивительные встречи.
Лидия Михайловна прерывает молчание, вспоминает забавный случай, но в ее улыбке застыла печаль прошлого.
– Несколько лет назад мы сидели на берегу Оки, ждали паром и откуда-то из облаков вынырнул маленький самолетик. Завис над нами и начал резко снижаться на бреющем полете. Все смотрели на этот спортивный маневр с интересом, и только я резко согнулась и вжалась в землю, словно сейчас прогремит пулеметная очередь. Привычка сильнее рассудка. Дочка удивилась: «Мама, что с тобой?» Они, конечно, все поняли. Так война вошла в наши жизни навсегда. Однажды, придя в твой дом, она уже не отпускает.
Димитрий Соколов
Фото и видео автора
Купить электронную копию газеты