Победоносец

На счету разведчика Егора Самогаева было 18 «языков»

Уходил он на срочную 21 января 1941 года. Стоял серый морозный денек, тихий-тихий, так что печи села Юраково выстреливали в небо вместе с искрами белокипенные мягкие столбы дыма. Они будто салютовали солдату, провожая его на ратную службу. Еще долго видел Егор Самогаев эти столбы и церковь.

Этот храм Петра и Павла часто потом вспоминался на той долгой-предолгой войне. А прошел воин и огонь, и воду, и медные трубы. Недаром нарекли Самогаева в честь святого Георгия Победоносца: родился он на этот праздник, 6 мая 1921 года. Пуля ему была нипочем, и все испытания лихие Егор Самогаев выдержал… Хотя если честно, то пуля его цепляла. Первый раз – в самом начале войны было совсем легкое ранение в плечо. Он через полтора месяца вернулся из госпиталя в строй. А служил в разведке. И под началом сержанта Самогаева было целое отделение – 9 человек. И они, эти девять крепких, смышленых ребят во главе с нашим Победоносцем, давали жару немцам. Тому подтверждение – ордена Красной Звезды и Великой Отечественной войны.

Красная Звезда

Первый орден Егор Самогаев получил за то, что фаустника отловил. Их батальон тогда уже в Латвии был. Сидят, значит, себе наши в штабе, и вдруг в окно влетает фаустпатрон и замирает у противоположной стены. Не разорвался!
Офицеры повыскакивали на улицу, командир батальона:
– Самогаева ко мне! Немедля! Если что, из-под земли достать!
Достали. Рядом оказался.
– Бери своих разведчиков и отыщи мне этого фаустника.
Залегли ребята, стали всматриваться в окружающее их пространство. А оно на линии фронта, сами понимаете, какое. Развалины одни, да воронки от снарядов. В одной из воронок Егор Самогаев какое-то движение заметил. Глянул в бинокль. Точно, там фашист с фаустпатроном недоношенным! За сто метров от их штаба.
Подползли, окружили. По сопатке врезали, в штаб к майору привели. Тот допрашивать фрица стал. Немец вроде как ничего не понимает.
Майор вытащил пистолет:
– Режь ему уши! И нос тоже! А потом – расстрелять!
Немец тут сдулся, запричитал и даже вроде бы как ниже ростом стал. И рассказал все, что знал… За это и Красную Звезду потом дали нашему Егору.
Во второй раз Самогаев 9 фашистов приволок. Спали немцы крепенько, как будто у себя дома. Часовых аккуратненько разведчики сняли, ворвались в блиндаж, немцев в одних кальсонах доволокли к себе в батальон. И вот уже вторая Красная Звезда засияла на гимнастерке русского солдата…Всего же на счету Самогаева 18 «языков».
И все бы ничего, да крепко ранило нашего солдата недалеко от Берлина в апреле 45-го. Они тогда лежали в каком-то лесу, в засаде, ожидая очередного «языка». Да, видно, чем-то выдали себя. Немецкий снайпер саданул с дерева. И товарищ Самогаева ткнулся в начинавшую цвести землю. Егор перекатился к нему, чтоб узнать, жив ли, как тут опять с дерева – щелк! Одну ногу Самогаеву разрывной пулей чуть ли не совсем отсекло, а от второй кусок лодыжки вырвало.
Год он потом по госпиталям валялся. Так что война без него кончилась. Ну, правда, за Победу они спирта медицинского выпили. Егор тогда, 9 мая 1945-го, не только радовался, но и сильно переживал. Думал, что ногу напрочь отхватят. Но военврач ногу все же спас и благословил на жизнь. Правда, с костылями.

Аннушка

Теплым мартовским днем голодного 1949 года со стороны станции Биркино показалась лошадь, запряженная в розвальни, на которых притулились молодица да мужик с бабой. Кузнецовы везли свою старшую дочь Нюру – а всего в семье у них по лавкам шестеро – на выданье.
Егор Самогаев к тому времени был женат, но уже считался холостым. Привез он себе, было, жену из Рязани, где долечивался в госпитале, расписались. Да не сложилось у них, не срослось. Жили так, что ни один нынешний сериал в подметки не сгодится. Даже коровку увела со двора у него та подруга…
Так что Нюрку выдали за Егора не от хорошей жизни, а потому что всех детей было не прокормить. А что про любовь, тут никого тоже в ту пору не спрашивали. И слезла Аннушка с саней, зашла в избу, присела на скамейку – и никаких сил уже нет ей дальше идти…
Свадебку сыграли чин-чинарем. На столе – пышки да лепешки, картошка и квашеная капуста. И гармонь с пляской да частушками. И, ясное дело, водочка. Хорошо да весело!
– И что, от той свадьбы толк-то был? – спросите вы. Отвечаю со всей ответственностью: был и есть! Он у Самогаевых – в сыне Анатолии, дочерях Надежде и Нине. А также в 6 внуках и 2 правнуках. Толк в той, кто все последующие годы долгие берег нашего Егора. Это мы про Аннушку! А она ведь еще работала в школе истопником, сторожем, уборщицей. Целых 50 лет.
– А когда я на пенсию уходила, хоть бы кто какой бокал подарил! – Анна Николаевна присела рядом со мной на кухоньке. – Ну за что такая несправедливость? Спасибо старику, его пенсия помогает, а то бы совсем худо было…

Китель как основа бытия

Егор Павлович, надевавший в зале солдатский китель с наградами, незлобиво прикрикнул:
– Да ладно тебе уж!..
Наконец вышел к нам. Рукав кителя, в который он не мог попасть израненной рукой, так и болтался сзади. Анна Николаевна накинулась на деда:
– Сто раз говорила тебе: надень, как все, костюм! Нацепи на него свои награды да и ходи себе… Нет, обязательно давай ему китель!
– Молчи, женщина, если ничего в военном деле не понимаешь!
Мы вышли на улицу. Свежий ветер рвал тельняшку Самогаева, которая болталась на веревке в палисаднике. От речной луговины веяло свежестью. Высоко-высоко летели журавли, курлыкали, словно звали нас с собой. Сияли купола храма, приветствуя единственного оставшегося в живых защитника Отечества из этого и остальных окрестных сел Юраковского поселения.
И мне тогда захотелось поклониться в ноги этому человеку за его подвиг. И за подвиг ангела-хранителя солдата – Аннушки. Что я и сделал. А еще извинился. За то, что мало, ну очень мало мы их, оставшихся в живых, бережем, редко у них бываем. Порой просто забываем, кто спас тогда наш мир. И вот уже шествуют новые фашисты в Украине. И пересматривают за кордоном страницы истории… А мы в ответ на все это в основном помалкиваем, боясь, видно, испортить нервы соседу.

Надежда

Днями я опять побывал в Юракове. Домик Самогаевых встретил нас тишиной и закрытыми дверями – нет уже с нами бравого разведчика. Ушел-улетел он в одном строю вместе с теми журавлями, что проплывали когда-то над нами…
Но память об Анне и Егоре Самогаевых жива. Она – в детях и внуках, которые очень гордятся своим отцом и дедом, в их делах и поступках.
Одна из дочерей, Надежда Акимова, и сейчас живет в Юракове. Всю свою жизнь работала Надежда в колхозе «Красный Октябрь» на Хомутовской ферме. Сейчас, хотя она и одна (супруга схоронила), по-прежнему полна сил и энергии. Дом у нее – полная чаша. У нее на подворье три коровы, бычки, телята, лошадь, куры. Надежда не унывает:
– Отцу как тяжко порой было, а он виду не подавал. Бывало, приедем в больницу, глянем, а там в очереди народу… Папа и говорит: «И чего мы по пустякам врачей будем беспокоить, у них вон сколько настоящих больных».
Мы беседовали с ней на скамеечке в палисаднике, который утонул в цветах. Потом Надежда повела нас в свой дом, чтобы показать большую фотографию отца с матерью, которая висит у нее на кухне.
– Так что они всегда рядом, – вздохнула Надежда Егоровна. – А отца я в мундире и похоронила, со всеми наградами. Так он просил. Главное, ни один костюм не подходил, а китель – как влитой. На кладбище часто бываю. На 9 Мая рюмочку за отца поднимаем всегда… Я чувствую, как помогают нам родители в трудную минуту. Спасибо им за науку жить. Эх, как мне их порой не хватает!
Нам всем их, фронтовиков – сильных и мудрых, так порой не хватает.

Юрий Харин,
Кораблинский район