Повадки зверя

Ситуация с ростом детской агрессии встревожила Совет безопасности России

Удивительно, как быстро все произошло. Буквально за десятилетие наши школы превратились в режимные учреждения с двумя закрытыми периметрами. Внешний – это забор с кодовым замком, и внутренний – рамка металлодетектора, турникет, охрана… Какое влияние эти меры безопасности оказывают на психику ребенка – таких исследований пока не проводилось. Можно догадываться, что чувствуют сами дети. Скорее всего, в таких условиях обучения они начинают ощущать постоянное присутствие внешней угрозы. Если их усиленно охраняют, значит, злые дяди и тети где-то рядом и ко всем взрослым нужно относиться с подозрением. Это первый вывод, который я сделал бы на месте ребенка.

Второй вывод может быть таким: дети – это какие-то особые люди, до которых даже нельзя дотрагиваться – они достойны только умиления, а если подросток сучит ножками и грубит, то каяться должны взрослые – были плохими воспитателями. На самом деле, чем меньше любви – тем больше нарочитых знаков внимания и восторженных фраз о «цветах жизни».
Подчеркнутая забота о детях, об их безопасности вроде бы должна убедительно демонстрировать нам, что общество стало заботливее и лучше.
Я вспоминаю свои школьные годы, пришедшиеся на 80-е. Были и драки, и травля одних подростков другими. Учителя в раздражении могли метнуть в потерявшего совесть ученика тряпку, транспортир или указку, вытолкать его, что называется, взашей из класса в пустой и прохладный коридор… Однако подросток не бежал с заявлением в РОНО и не писал жалобу в Европейский суд по правам человека, это его родители приходили потом в школу и краснели перед классным руководителем и директором, прекрасно понимая, кто тут прав. И драки были такие, что, доведя соперника до плача (или – о ужас! – до травмы в виде шишки на лбу, синяка под глазом или крови из носа), более сильный с испугом склонялся над поверженным и жалостливо бормотал: «Че, больно, что ли? Извини, я не хотел». Он не добивал упавшего ногой в голову и не снимал это на фотоаппарат. Сотовых телефонов тогда еще не было.
Ответ для меня очевиден – нас захватило ожесточение, мы деградируем, и дети отзеркаливают наше собственное состояние.
Турникеты и рамки – это наш отчаянный жест в отсутствие понимания, что нужно делать. Проблема настолько обострилась, что ею занялся Совет безопасности России. Риски чрезвычайных ситуаций в школах нужно минимизировать, и для этого обсуждаются стандарты и правила, которые «позволят обеспечить школы всей первичной возможностью охраны периметра специальными ЧОПами либо сотрудниками Росгвардии» (цитата приведена из «Российской газеты»).
И совершенно непонятно, как вся эта орава охранников, рамки, турникеты и сканнеры смогут нейтрализовать основную угрозу, которая заключена в агрессивном поведении самих школьников, а вовсе не в дядях и тетях за внешним периметром.
Именно рост агрессии среди учащихся секретарь Совбеза России Николай Патрушев на выездном совещании в Тюмени назвал основной причиной чрезвычайных ситуаций в образовательных учреждениях. В 2017 – 2018 году в 18 регионах ученики совершили 24 резонансных преступления с использованием оружия и взрывных устройств. Среди погибших и раненых – учителя и другие ученики.
2019-й едва начался, а череда громких скандалов продолжилась. В одной из школ Приморского края неуправляемый подросток держал в страхе весь класс и настолько достал родителей учеников, что один из них окунул маленького злодея в унитаз и за свой непедагогичный поступок, естественно, угодил в СИЗО.
В московской школе по‑
дрались третьеклассницы. Били друг друга по-взрослому, с предельной жестокостью. Все трое попали на больничные койки. Причиной кровавых разборок стало то, что якобы одна из девочек отказалась репетировать в концерте, а одноклассницы ее проучили. Но и пострадавшая была отнюдь не пай-девочкой. О чем свидетельствуют заявления родителей в адрес школьного начальства – принять меры к ребенку, который избивает, оскорбляет, унижает других детей, портит их вещи, угрожает, отбирает деньги.
Ситуации разные, но последствия и развитие событий – схожие. Ребенок с тяжелой психикой и девиантным поведением терроризирует более миролюбивых одноклассников, педагогов. Родители пишут жалобы. Дирекция школы не знает, что предпринять. Совершенно очевидно, что привычные методы воспитания на подростка не действуют. Доброта и вежливость воспринимаются им как признак слабости и малодушия – урок, усвоенный, видимо, от проблемных родителей или старших товарищей с криминальным прошлым. Дирекция в растерянности. Медлит, думает, прикидывает, как лучше поступить, перебирает варианты. Пока не случается трагедия и страдают уже все – и объекты агрессии, и их защитники, действовавшие на эмоциях, а потому непедагогично.
В советской школе одно время существовали спецклассы. Педагогическая общественность не могла придумать ничего лучше, как создать некие резервации для детей, не соответствовавших среднему стандарту. Туда переводились и те, кто сильно отставал по предметам, и те, кто имел систематический «неуд» по поведению. Переведенным из обычного класса в специальный психологическая травма была обеспечена. Какие-либо индивидуальные подходы к «трудным» детям там отсутствовали, хотя и декларировались. Зато в других классах наступала видимость благополучия и продуктивной учебы. Эта страница школьного воспитания перевернута, наверное, навсегда, потому что гуманизм ее под большим вопросом. Но нет до сих пор и ответов, что делать с малолетними физическими и психическими террористами, уверенными только в одном: «Слабых надо бить» и «Наглость – второе счастье». Их воспитание целым коллективом заканчивается порой плачевно, в первую очередь – для коллектива.
Родители сегодняшних подростков выросли в переломные для страны годы. В 90-х закладывались в людях те качества, которые необходимы были для выживания в условиях поставленного социального эксперимента. Война кланов, быстрое обогащение, культ силы, массовое закрытие заводов и отток специалистов в ларьки и на базары, распад семей на фоне материального кризиса и стресса, бандитские сериалы по ТВ, глумление над любыми идеями социальной справедливости, стремительное имущественное расслоение.
Созданный социальный генотип на бессознательном уровне передается по наследству. А новые неблагоприятные факторы приводят к его дальнейшим мутациям.
У нас изменился лексикон. В нем все больше слов и выражений из блатного жаргона. Мы становимся непримиримыми к чужим поступкам, не укладывающимся в наши субъективные представления о современном мире. Это в нас зашкаливает агрессия, а дети – один из каналов ее выхода.
После драки третьеклассниц не на шутку схлестнулись родители. Пока только на словах. На мобильный телефон отца той девочки, которую считают виновницей происшествия, посыпались сообщения: «Ты дебил, что ли? Твоя дочь устроила произвол в школе. Пострадал мой ребенок. Я тебе разобью нос за это».
Пока мы разбираемся, кто из нас дебильнее, дети усваивают повадки зверя.

ТОЧКА ЗРЕНИЯ

Екатерина Мухина, уполномоченный по правам ребенка в Рязанской области:

– В моей практике были случаи агрессивного поведения детей в школах. Детей ни в коем случае нельзя изолировать! Работа по корректировке поведения ребенка должна быть комплексной, и в первую очередь, нужно найти причину. Как правило, ее нужно искать внутри семьи, дома, но бывает и в школе. Надо в корне изменить образ жизни родителей в интересах ребенка. Такое поведение ребенка – результат поведения взрослых.

Галина Карпачева, директор Центра образования «Дистанционные технологии»:

– Агрессия на пустом месте не возникает. Наверное, «агрессоры» сами когда-то страдали от жестокости. Я бы постаралась узнать, что не так с этими подростками. От причины зависит выбор пути по снижению влияния факторов жестокости. Но бывает и так, что причина залегает очень глубоко, ее не сразу удается извлечь на поверхность, много сходится обстоятельств. Тогда нужно просто разговаривать с ребенком. Иногда помогает. В запущенных случаях постаралась бы найти того, кого подросток любит, жалеет: мать, родителей, бабушек, а может быть, животных или себя. Придумала бы, к какому хорошему (или даже на первых порах просто нейтральному) делу его приобщить, чтобы в результате возник позитив, пусть небольшой, но успех.
Конечно, в первую очередь, надо наладить жизненную среду детей. Как правило, жестокие подростки только в группе, наедине – несчастные дети. Обязательно правовое просвещение, встречи с представителями правоохранительных органов и беседы, беседы… Сколько известно случаев, когда ребята по глупости совершали серьезный проступок, не знали, что их действия классифицируются как преступление.

Что делать с подростками, которые терроризируют других учеников и педагогов? Возможны ли адекватные методы воспитания или таких детей нужно изолировать?
Отвечает доцент кафедры управления человеческими ресурсами Рязанского института развития образования, директор Рязанского центра медиации и права Самир Гараев:
– Ни в коем случае никаких специальных классов, если дети не имеют отклонений по медицинским показаниям. На мой взгляд, необходимо выяснить причину такого рода проявлений. С чем данный поступок связан?
Я бы предложил проведение процедуры медиации между сторонами для разрешения конфликта и восстановления отношений. Вообще, это проблема образовательной организации. Потому что не приняты соответствующие меры для ранней профилактики деструктивного поведения среди участников образовательного процесса.

Димитрий Соколов
Рисунок Павла Соловцова