№60 (6364) от 15 августа 2025
Рязанские учёные отправились в путешествие по старым каналам
На территории национального парка «Мещерский» есть место, которое в прошлом было известно на весь Советский Союз. Это место – Макеевский мыс. Это громадное торфяное болото, осушенное в ходе мелиораций и превратившееся в возделываемые поля. Как осушали Мещеру и что из этого вышло – читайте в нашей статье.
Наше путешествие по мещерским каналам – один из этапов работ по поддержанному Русским географическим обществом проекту «Судьба Мещеры: огонь, вода и медные трубы». Сегодня в нашей команде сотрудники национального парка «Мещерский» – начальник отдела по науке Алина Юрьевна Косякова и начальник отдела туризма и экологического просвещения Ольга Валерьевна Артемова. Участие в этом проекте для Алины Косяковой – это возможность приблизиться к осуществлению её давней мечты: сделать каналы национального парка туристическим достоянием.
Эксперимент союзного масштаба
Отношения с водой в Мещерском крае всегда были непростыми – слишком много болот, слишком непроезжие дороги… Неслучайно в Спас-Клепиках главные ярмарки проводились зимой, когда устанавливался санный путь. Неслучайно, что именно здесь, в этих дремучих лесах и болотах, скрывались староверы и разбойники. Неслучайно и то, что известный географ М.С. Баранович в XIX веке называл Мещеру промышленным краем – развивать сельское хозяйство на бедных песках и болотах казалось невозможным.
«Большинство каналов, которые проходят по территории нашего национального парка, появились в советский период, – рассказывает Алина Юрьевна. – Тогда на мелиорацию – осушение болот с помощью сети дренажных канав – возлагали огромные надежды. А на болота, наоборот, смотрели как на мертвую, ненужную землю. В 1954 году в поселке Солотча была организована Мещерская зональная опытно-мелиоративная станция Всероссийского научно-исследовательского института гидротехники и мелиорации имени А.Н. Костякова. Вскоре после этого началось масштабное осушение болотных массивов Макеевского мыса и Порцевки. Эти места тогда гремели на весь Советский Союз. На осушенных землях пытались развивать сельское хозяйство».
Раздолье для птиц
Мы идем по дамбе – рукотворной дороге среди мещерских болот. Сложно представить, но когда-то на месте этих болот были возделываемые поля. Сейчас здесь цветет плакун-трава – розовые пятна среди осок и разнотравья. Справа и слева от нас – бесконечные ивняки, непроходимые, непролазные болотные дебри. «Почему непроходимые? – дружно удивляются Алина и Ольга. – Один из научных сотрудников нацпарка, Ангелина Заколдаева, регулярно сюда приезжает, лазит по болотам, проводит учёты численности водоплавающих птиц».
Для птиц здесь, действительно, раздолье – высокие тростники, обилие рыбы и мошки, множество укромных, спрятанных от любопытных глаз мест – все, что нужно, чтобы вырастить потомство и поставить его на крыло. Неслучайно именно эти болота облюбовала для себя белая цапля – здесь этот южный вид был впервые отмечен на гнездовании в нашей области.
Из поля – в болото
Прямо на краю болота, рядом с дорогой, стоит один из памятников советской мелиорации – насосная станция. Мы заходим в небольшое кирпичное здание, на крыше которого растут молодые березки. И в первую секунду пугаемся от неожиданности – из здания станции с шумом вылетают голуби и ласточки. Из окна открывается необычный вид – стройная система каналов среди мещерских болот. На насосной станции мы наконец-то прячемся от раскаленного солнца, и Алина рассказывает нам, чем же закончилась попытка превратить торфяники во всесоюзные житницы.
Оказывается, поначалу результаты осушения выглядели впечатляюще. На осушенных торфяных полях получали неплохие урожаи. Но очень скоро стало понятно, что аграрного будущего у осушенных торфяников нет. Создавать оптимальные для сельскохозяйственных растений условия на бывшем болоте оказалось экономически невыгодно. Перестройка и распад Советского Союза привели к тому, что существенная часть торфяных полей оказалась заброшенной. Неизвестно, как бы сложилась дальнейшая судьба этих мест, если бы не создание в 1992 году национального парка «Мещерский». Все осушительные работы на этой территории были окончательно прекращены, и бывшие поля снова превратились в болота.
«Хочется, чтобы люди знали о непростой истории нашего края, – говорит Алина Косякова. – В рамках работ по проекту Русского географического общества я планирую создать карту-схему туристически привлекательных каналов Мещеры. Это, в первую очередь, каналы Макеевского мыса и Порцевки».
С чего всё начиналось
На территории нацпарка можно увидеть каналы в основном советского этапа мелиорации. Но осушение Мещеры начиналось задолго до советской эпохи. «Первые каналы в Мещере появились очень давно и связаны с рыболовным промыслом, – рассказывает Алина. – Многие озера Мещеры очень мелководны. В зимнее время в них нередко возникали заморы – массовая гибель рыбы из-за кислородного голодания. Чтобы избежать заморов, нужно, чтобы в озеро поступила обогащенная кислородом вода, например, из соседнего, более глубокого озера. Именно с этой целью и копались каналы».
Но, пожалуй, самой необычной страницей в истории мещерской мелиорации стала осушительная кампания под руководством генерала И.И. Жилинского, начавшаяся в 1876 году. Сейчас эта затея – копать каналы вручную, используя только гужевой транспорт, – кажется героической и безумной. Удивляет и масштаб осушения – за 20-летний период работы в Мещере прорыли около 900 (!) километров каналов. Главной задачей осушения тогда считали улучшение условий для роста леса. И поначалу казалось, что цель достигнута: отчеты тех лет пестрят хвалебными одами проделанной работе. Казалось, вот он, волшебный ключик к неисчерпаемым богатствам Мещеры, – осушительная мелиорация…
К несчастью, в начале 1890-х годов случилась сильная засуха, и осушенная Мещера загорелась. Вместе с огненной катастрофой пришло, наконец, осознание того, что непродуманные действия могут привести к непрогнозируемым и печальным последствиям. Каналы, вырытые с таким трудом, были заброшены, заилились и заросли осокой.
Добро или зло?
В этот день мы постоянно задавали всем – в том числе и себе – один и тот же вопрос: мелиорация – это хорошо или плохо? И получали самые разные ответы.
У жителей окрестных деревень, с которыми нам удалось пообщаться – Татьяны Николаевны Беликовой и Николая Анатольевича Сафронова – сразу загорались глаза: вспоминать свою юность, когда страна ставила амбициозные задачи и обещала превратить болота в плодородную землю, было радостно. Они спорили, поправляли друг друга в мельчайших деталях, и прошлое внезапно оживало:
– На осушенных полях сажали картошку, огурцы, свеклу, морковь… Помнишь, какая хорошая была морковь?
– И капусту тоже сажали, помнишь капусту?
– Нашу картошку потом отправляли в Клепики и в Туму…
– Осушать Порцевку стали после пожаров 1972 года – тогда здесь все погорело, и решили, что надо использовать эти земли. Стали строить дороги…
– А какие здесь тогда были гуси! Им нужны поля, чтобы было, чем кормиться. Так вот, когда здесь были обрабатываемые поля, гуся было очень много. Сейчас не то…
– До осушения мы ходили на эти болота за клюквой, а ещё за болотной ягодой голубикой, у нас её дурникой зовут. Как каналы проложили, ягода исчезла…
– И всё равно не смогли осушить без ошибок. Осушили слишком сильно, так, что пришлось потом поливать. Была даже целая система поливальных труб…
От воспоминаний о мелиорации переходим к воспоминаниям о деревенской жизни в прошлом вообще. И слышим рассказы об огромных стадах буренок, о трудолюбивых доярках, о помощи детворы…
На обратном пути мы делимся впечатлениями и пытаемся подвести итоги нашего путешествия. «Вы заметили, что никто из местных жителей не говорит о мелиорации однозначно – добро это или зло? Они рассуждают, анализируют», – говорит Ольга. «И все-таки, если мы говорим про охрану природы, то здесь, на территории нацпарка, нужно поддерживать естественное состояние экосистем, – возражает Алина. – Нельзя забывать, что болота – это дом для многих видов птиц. Известный журналист Василий Песков говорил, что мелиорация в Мещере – это задача со многими неизвестными».
Еще один день, проведенный среди мещерских болот и лесов, подходит к концу. Мы возвращаемся в Спас-Клепики. И увозим с собой осознание того, что природа бесконечно сложна и с её сложностью нужно считаться.
Ольга Железнова,
кандидат биологических наук
Фото автра
Купить электронную копию газеты