Семейная реликвия

15.11.2019, 00:01

Среди защитников Ржева был мой отец

Мой отец, Степан Михайлович Материкин, рядовой, пулеметчик 1206-го стрелкового полка 362-й стрелковой дивизии, участвовал в событиях 1941–1942 годов в ржевском направлении.
В апреле 1941 года был призван в Красную Армию Раменским военкоматом Московской области. Там, в Раменском районе, он находился на заработках, куда отправился осенью, после уборки урожая. Несколько месяцев после призыва он находился в Латвии, где обучался военному делу. С первых дней войны отец на фронте, участвует в обороне Москвы. 362-я стрелковая дивизия была сформирована 1 сентября 1941 года и подчинялась сначала Сибирскому военному округу, а с февраля 1942-го – 22-й армии Калининского фронта. Основной состав дивизии был родом из Сибири. Там, в Подмосковье, отец был ранен, но через несколько дней из госпиталя вернулся в строй.

В боях за Нелидово

В начале 1942 года дивизия была переброшена эшелоном в Осташков, куда прибыла 10 февраля, и оттуда же совершила марш до станции Нелидово (Тверская область) при 30-40-градусном морозе по проселочным дорогам, под сильным воздействием авиации противника. С ходу вступили в бой с частями немецкой пехоты. Все подступы к опорным пунктам простреливались артиллерийско-минометным огнем.
Отец вспоминал, что главное усилие противник сосредоточил на нелидовском направлении, прикрывая участок железной дороги Мостовая – Оленино. По ней противник подвозил оружие и боеприпасы. Завязались тяжелые бои вдоль железнодорожной линии, в прилегающих к ней населенных пунктах. Дивизия за полтора месяца боев потеряла убитыми и ранеными около трех с половиной тысяч бойцов. Только в зимне-весенний период на нелидовском направлении противник потерял убитыми, ранеными и плененными свыше девяти тысяч человек. В ходе упорных боев удалось отбить у фашистов районный центр, однако значительная часть Нелидовского района по-прежнему оставалась в руках врага.

На Ржевском выступе

После боев за Нелидово полк отца перебрасывают на подкрепление в район Ржева, где уже с января 1942 года проходила Ржевско-Вяземская операция. Ржев зимой 1942 года немцы превратили в основной оплот группы армии «Центр» на стратегических подступах к Москве. Гитлер планировал возобновить поход на Москву. Гитлер знал: если его войска покинут город, они вряд ли смогут вернуться. Поэтому им был отдан приказ, в котором говорилось: «Мы должны удержать Ржев. Какие бы потери ни понесли, город должен быть нашим!».
Но благодаря героизму и мужеству советских солдат удавалось сдерживать оборону и переходить в контрнаступление. В восьмидесятые годы, говоря о тех событиях, отец вспоминал: «У нас на участке в марте – апреле артиллерия практически молчала. Артиллеристы имели в запасе три-четыре снаряда и берегли их на случай вражеской атаки. А мы наступали: я со своим пулеметом, бойцы – с винтовками. Танки, которые нас поддерживали, тут же выводились из строя вражеской артиллерией. Пехота находилась под непрерывным пулеметным огнем. В первом же бою мы оставили на поле боя треть роты… У нас не было даже окопов. Из-за весенней распутицы было плохо с продовольствием: бывало, на день лишь по два сухаря доставалось. Начался голод. Он буквально истощал людей: изможденный солдат уже не мог рыть мерзлую землю. Мы ели убитых лошадей. Когда растаял снег, искали полусгнившую картошку в буртах или на колхозных полях и готовили из нее что-то похожее на кисель.
Наступать было очень тяжело. За первые дни боев только раненых через медсанбат прошло более тысячи человек, не считая убитых, попавших в плен и пропавших без вести. Было страшно, но нам очень хотелось жить! Немцы разбрасывали много листовок, в которых писали о неминуемом захвате Москвы. В бою за село Воробьево мы атаковали вражеский опорный пункт и заняли окопы противника. Немцы были вынуждены в панике бежать. В этом бою я был легко ранен, но не покинул свой полк. С рассветом противник начал танковую атаку, поддержанную пехотой. Некоторые из моих сослуживцев запаниковали, бросились бежать. Тут-то их и настигли вражеские пули. Артиллеристы противотанкового дивизиона и мы, пулеметчики, не растерялись, дали врагу достойный отпор.
Следующий кровопролитный бой был 21 апреля. Впереди у фашистов шли пять танков и пехота. Мы получили приказ: отсечь пехоту от танков. Нам удалось этот приказ выполнить. Немцы потеряли в бою немало живой силы и техники и вынуждены были отступить на исходные позиции…
2 мая 1942 года я был тяжело ранен в левую руку, но продолжал стрелять по фрицам до потери сознания, оставшись один от своего пулеметного расчета. Много моих товарищей полегло в этом бою, а меня Господь уберег. Подоспела медсестричка, промыла и перевязала рану и отправила в медсанбат. А потом я попал в госпиталь, где проходил лечение. Врачи госпиталя поставили неутешительный диагноз: «Ранение левой руки с раздроблением кисти. Полная деформация кисти левой руки». Вот так и закончилась для меня война. Демобилизовали меня 24 августа 1942 года, и я вернулся домой».

Награда нашла солдата

…Я всегда слушал рассказы отца о войне с большим интересом, хотя редкий раз его можно было разговорить. Много почерпнул для себя, когда деревенские фронтовики собирались у нас дома по вечерам и вели беседы, вспоминая о военных буднях.
Ни о каких наградах мой отец не мечтал, исполняя свой воинский долг. Спустя много лет награда сама нашла его… Летом 1968 года к нашему дому в селе Токарево подъехала легковая машина, из которой вышли двое военных.
– Вы Степан Михайлович Материкин?
– Да! – ответил отец, подозрительно посмотрев на молодых офицеров.
– Вам необходимо завтра явиться к девяти утра в военкомат. Распишитесь, что вам лично вручена повестка, – по-военному строго сказал лейтенант.
Отец растерялся и не спросил, для чего его, шестидесятилетнего старика, вызывают в район, да к тому же, вручая повестку лично в руки. Да и было чего испугаться! Он хорошо помнил, как в тридцать седьмом его мать за то, что отказалась голосовать за «нерушимый блок коммунистов и беспартийных», так как была глубоко верующим человеком, угнали Бог знает куда. Без суда и следствия она исчезла, как будто и не жила на этом свете.
Мы со старшим братом тоже очень переживали за батю, просыпаясь несколько раз, видя плачущую маму и успокаивающего ее отца. Потом мама собирала солдатский вещмешок со всем необходимым в дороге – на всякий случай…
В военкомате его проводили в кабинет военкома. Тот вышел из-за стола, тепло поприветствовал и обнял по-сыновьи. И тут у отца отлегло от сердца. Он понял, что его вызвали за чем-то приятным. Через несколько минут в кабинете комиссара собрались все работники военкомата. И отец услышал такие слова, от которых чуть было не остановилось сердце: «Уважаемый Степан Михайлович! За подвиг, совершенный вами в мае 1942 года, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 октября 1967 года вы награждены орденом Красной Звезды № 3589595».
Орден прикрепили к старенькому отцовскому пиджаку, выпили за здоровье ветерана фронтовые сто граммов, посадили в военкомовскую легковушку и отправили домой. Вечером вся деревня гудела. К дому на окраине села спешили друзья поздравить фронтовика с заслуженной наградой, которая искала его двадцать шесть лет.
…Отец умер в октябре 1985 года от тяжелой болезни, несколько месяцев спустя после 40-летия Победы. Теперь орден Красной Звезды – наша семейная реликвия. Я горжусь этой наградой, как и все члены семьи. Часто мои внуки берут в руки эту красную звездочку, в центре которой изображен солдат с винтовкой в руках, слушают мои рассказы об отце. Верю, что они будут помнить о событиях, участником которых был их прадедушка…
…Ржевскую битву часто называют «малым Сталинградом» – ведь потери в личном составе в ходе нее были значительно больше, и по времени она продолжалась дольше (до марта 1943 года). Я горд, что среди защитников Ржева был мой отец, рядовой 1206-го стрелкового полка Степан Михайлович Материкин.