Сестра милосердия

Через всю войну, через годы пронесла свою любовь к людям эта женщина

Клавдия Матвеевна Гаврицкая, уроженка села Яблонево Кораблинского района, призвана в действующую армию из Рязанского медучилища в 1943 году. Воевала на 2-м Белорусском фронте под командованием маршала Рокоссовского. Освобождала Белоруссию, Польшу, Германию. Награждена орденом Отечественной войны, медалями, в том числе и «Георгий Жуков».

Родня

Когда госпиталь узнал про Победу, то в буквальном смысле возрадовался. Раненые, а их было человек двести, почти все высыпали на площадь перед кирхой, где размещался полевой госпиталь, орали, подбрасывали вверх все, что под руку попадется – костыли, фуражки и пилотки.
В этом госпитале заканчивалась война и для Клавдии Матвеевны Гаврицкой, в ту пору Клавы Сурковой – ведь ушла она на фронт в семнадцать с небольшим лет. Так что и наша медсестричка в тот славный День Победы тоже плакала, обнималась со своими девчатами и ранеными, радовалась, пела и что-то там кричала в небеса.
И немецкая кирха, ничуть не похожая на рязанскую церковь и поэтому не вызывающая особого почтения, задумчиво поглядывала со своей высоты на наших солдат, молчаливо утверждая превосходство русского духа и величия. А они, солдатики, молодые, цветущие, пусть даже и раненые – но ведь уже без войны. И дошли до самого Берлина! И это самое главное.
Наша Клава еще не знала, что буквально две недели назад, 27 апреля 1945-го, здесь, под Берлином, погиб ее брат Саша. А еще один брат, разведчик Василий Сурков сложил свою голову под Ростовом, в станице Зимовники. А вот сестра Мария вернулась домой с фронта живой и невредимой. И когда Клавдия в феврале 1946 года, демобилизовавшись, открыла дверь своего дома, то первой ее на пороге встретила именно Мария. А уж потом всплеснула руками и заголосила, запричитала по старой доброй русской традиции – что встречать, что провожать, так обязательно рыдать – мама Пелагея Ивановна. Она всю войну растила и как могла поддерживала двух своих малышей, которые еще не доросли в ту пору до битвы с ворогом, а так бы обязательно тоже ушли на фронт! Юрий Сурков в Табаево, что недалеко от Кораблина, потом перебрался на постоянное место жительства, а Борис – в Новомичуринск.
Встречались они часто. Воспоминаниям, рассказам не было конца. Только вот по Саше и Василию горевали – эх, не дожили братья до победы! А как бы хотелось увидеться…
Но в жизни чудеса случаются: Клавдии, Борису и Марии довелось все же повстречаться с Василием Сурковым. И случилось это 25 лет назад, на 50-летие Победы, в станице Зимовники Ростовской области.
В эту станицу брат и две сестры прибыли по приглашению местных следопытов. Это они установили имена всех погибших разведчиков, выяснили адреса родных и прислали им извещения. В том числе и Клавдии: «…ваш брат погиб в Зимовниках и похоронен в братской могиле».
Увидела Клавдия Матвеевна тот обелиск и знакомые до боли имя и фамилию – Василий Матвеевич Сурков – и ноги ее подкосились, и сердце зашлось, и повалилась она, как сноп, на зеленую траву, и слово вымолвить не могла – перехватило и дыхание. Но потом все же набралась сил и прошептала:
– Ну, здравствуй, братец! Давненько мы с тобой не встречались.
Расстались они незадолго до войны. Попрощались, еще не ведая, что навсегда. Уехал Василий в Данков учиться. Оттуда и на фронт ушел.
А погибли разведчики из-за предательства. Кто-то из местных выдал группу. Не оказалось в ту пору рядом доброго человека, который бы уберег, предупредил бы, спас. Как спасала других, в том числе и разведчиков, медсестра Клавдия Суркова.

Спасение

По раздолбанной дороге, еще не остывшей от боя, в контрнаступление шли наши войска. Дымились воронки, догорали немецкие танки, куда ни глянь – раненые да убитые.
Вместе со своей землячкой, Шурой из Спасска, Клавдия отправляла с поля боя немощных солдатиков в госпиталь. И вдруг услышала она странный шум и увидела, как наши пехотинцы двух полуживых немцев поволокли в воронку, видно, чтоб там и прикончить. Немцы те силились что-то сказать, но по причине ран и большой потери крови лишь шевелили губами.
Клава перехватила тоскливый взгляд одного из немцев. Из его голубых, чуть ли не рязанских глаз выкатилась слеза. От боли ли, от бессилия плакал в ту минуту тот человек?
И не выдержала Клава, бросилась к нашим пехотинцам:
– Слушайте, ребята! Они уже отвоевались. Отпустите подобру-поздорову, а то сейчас своих ребят кликну!
– Отвали, девка! А то и ты попадешь под раздачу…
– Не отвалю! Сами уматывайте!
А тут, почуяв неладное, уже бежали ее подруги, дюжие санитары…
Словом, отбила Клава тех немцев, в госпиталь отправила. А к вечеру собрал их начальник госпиталя, майор, и сказал такое, после чего у Клавдии Матвеевны всю оставшуюся жизнь кровь в жилах стыла. Оказывается, девчата защитили в тот день НАШИХ солдатиков от наших же пехотинцев. Разведчиками оказались те «фрицы». А в форме врага были потому, что за линией фронта находились и только-только вернулись с задания. А их здесь и накрыли!
И добавил тогда майор медицинской службы напоследок:
– Те ребята большое дело сделали. А значит, ты, Клавдия, тоже причастна к нашим победам, к тому, что мы еще лучше и быстрее фашиста бить будем.
И объявил майор перед строем благодарность медсестричке Клавдии и всем, кто спасал наших «немцев».
А на дворе стояла слякотная осень 1944-го. До Победы Клавдии Сурковой надо было прожить, прошагать и отвоевать еще целых семь месяцев. Дошагала! И до дней мирных – тоже.

Встреча

А до дня очередного юбилейного памятного дня Победы, когда мы в очередной раз встретились и имели увлекательнейшую беседу с Клавдией Матвеевной и ее супругом Василием Петровичем Гаврицким, оставалось десять дней. Разговор наш происходил в их уютном домике на краю родного села Яблонево.
– Понимаете, мне до сей пора не дают покоя те самые разведчики. Ну не выходят они у меня из головы, и все тут! – Клавдия Матвеевна, разгоряченная воспоминаниями, как будто и впрямь опять была там, на войне, продолжила: – Я ведь потом у себя в госпитале не только видела их, но и лечила. Познакомились, конечно. Как сейчас помню, один из Орловской области, по фамилии Федоров. А вот как звать второго – запамятовала. Но помню, что он из области, которая с Московской граничит. Может, даже и Тверской… Я думала даже на телевидение наше обратиться. Вот было бы интересно сегодня на тех ребят взглянуть, поговорить с ними. Ведь живы, поди… А что, какие наши годы! Мне уже больше восьмидесяти, а я все равно не унываю. Так что ли, Василий?
Василий Петрович, который сидел рядом и молчаливо прислушивался к нашей оживленной беседе, сразу же откликнулся. Кстати, он тоже фронтовик, войну встретил на границе с Латвией, был в плену, два раза бежал, чуть не попал под расстрел, но был освобожден союзными войсками 1 апреля 1944 года. А потом опять служил, потому что особисты ничего предосудительного не нашли в том плене, потом не шкурничал и не подличал. Да и всей своей дальнейшей службой и жизнью – а работал он председателем Яблоневского сельсовета и был парторгом совхоза «Октябрьский» – доказал свою преданность и любовь к Отчизне. Так вот, Василий Петрович оживился тогда и сказал:
– А мы ведь на этот Покров будем шестидесятилетие свадьбы своей праздновать. Вот уж гульнем так гульнем!
– Ох гульнем! – заулыбалась и Клавдия Матвеевна. – У нас ведь трое детей, восемь внуков, трое правнуков… Как соберемся, как споем-спляшем, так всему селу на зависть. А познакомились мы сразу и надолго. Пришел к нам после войны на посиделки в яблоневский клуб Василий и из семидесяти девок лишь меня одну выбрал. Знать, приглянулась я тогда ему.
– Это уж точно! – с большим чувством и смыслом сказал ее немногословный супруг. И они с любовью и нежностью посмотрели друг на друга.
И подумалось: а ведь эта преданность, эти настоящие, не придуманные чувства оттуда, с той великой войны. Когда невозможна фальшь, а человека судят лишь по одному качеству – можно ли пойти с ним в разведку…
Так вот с Клавдией Гаврицкой, которая и после войны была на виду у всех и всегда спасала людей от хворей (фельдшером в Яблоневе работала), в разведку наверняка бы пошел каждый…

Юрий Харин, Кораблинский район
Фото автора и из архива