Свет из дома напротив

05.07.2025, 09:01

№48 (6352) от 04 июля 2025

Улиц с названием Садовая в Рязани четыре: в посёлках Недостоево, Канищево, Соколовка и в центральном районе города

Только недавно я узнал, что в двух шагах от дома, где размещался мой детский сад, стоял деревянный дом, в котором с мамой и отчимом жил будущий поэт Константин Симонов. В школе роман Симонова «Живые и мёртвые» произвёл на меня неизгладимое впечатление, но почему-то нам не говорили о том, что писатель вырос в Рязани, на Садовой, в доме № 14. Его снесли уже в двухтысячных. На противоположной стороне улицы стоял дом, где жил Циолковский. Когда строительная компания возводила многоэтажку, то обещала этот дом сохранить и отреставрировать, но в итоге осталась одна стена с имитацией окон, да и та – новодел, к ней даже стыдно было крепить мемориальную табличку. Вот её и убрали.

Моего детсада тоже давно нет. Однако при всяком удобном случае ноги сами несут меня на Садовую, здесь можно замедлить шаг и почувствовать дух старой Рязани – той самой, которая формировалась в 1780 году в соответствии с регулярным планом Екатерины II. Конечно, сохранившиеся дома намного моложе, но улица как была «деревянная», так практически ею и осталась. Основная застройка датируется серединой XIX – началом XX веков.

Мне кажется, что, сворачивая на Садовую, люди непроизвольно сбавляют скорость, а если идут вдвоем, то начинают разговаривать тише и спокойнее. Какой-то степенностью, основательностью отдают стены деревянных домов. За их заборами когда-то цвели сады, так что название вполне отвечало внешнему виду улицы. Да и сейчас она похожа на сад, практически вся засажена липами, и в пору их цветения повсюду разносится благоухание.

Я достаю фотоаппарат и принимаюсь фотографировать резные фасады. Особенно впечатляет дом № 9 с шатровым крыльцом, похожий на терем, с массивными наличниками, пропильной резьбой. В справочниках про него можно прочитать: «Выделяется выразительным островерхим силуэтом кровель и насыщенным фасадным декором, выполненным в форме эклектики с элементами русского стиля». Дом принадлежал купцу Милову, торговавшему мукой.

Хозяевами усадеб были преимущественно купцы и промышленники. На Садовой жили торговцы лесом, владельцы фабрики по изготовлению валенок, хозяева маслобойки и много других деловых людей, чьи дома сохранились или находятся в стадии восстановления. Постниковы, Фалюшины, Шульгины… Где теперь их потомки? В конце XIX века многие дома на этой улице приспосабливаются под доходные, квартиры в них сдаются. Внутренние дворики обрастают флигелями и пристройками. И только главные особенности фасадов сохраняются – у многих домиков крыльцо выходит прямо на прохожую часть, на тротуар, словно приглашая в гости. И меня тоже пригласили зайти в дом. Гостеприимная хозяйка Татьяна Юрьевна Калинина показала мне орхидеи.

Дело в том, что проходя мимо дома № 29, соседствующего с Нижним городским парком, я всегда засматриваюсь на окна, подсвеченные светом фитоламп. На подоконниках за стеклом раскинулось цветочное царство – десятки причудливых растений. Всегда мне представлялось, что за этими окнами идёт какая-то уютная, спокойная жизнь и люди никуда не спешат, а где-нибудь на кровати дрыхнет пушистый кот. Всё оказалось в точности, как я и воображал. Правда, огромный кот при моём появлении предпочел сменить лежанку и вальяжно отправился во внутренний двор. А хозяйка, биолог по образованию, узнав, что я из газеты, начала показывать цветы – фиалки, орхидеи, лесной кактус, хлорофитум, хойю, спатифиллум (женское счастье), камелии, эухарис… Особенно хорошо растут папоротники.

Интересна внутренняя планировка квартиры, сохранившаяся ещё со старых времён: помещения расположены по краям продольного коридора, проходящего по всей длине дома. Чем-то этот интерьер напомнил анфиладу дворцов, хотя пышности здесь нет, зато создан настоящий уют. «В этом доме я живу с 1984 года, а построен он, как мне стало известно, в 1911 году, – рассказала Татьяна Юрьевна. – Здесь раньше жила вдова чиновника по фамилии Мерц. Фотографию дома я увидела на выставке в филармонии, пришла на концерт, а в фойе висят снимки старых домов, и один из них мой. Потом здесь проживал коллежский секретарь Степанов. После революции дом превратили в коммуналку: на небольшой площади ютились не то четыре, не то пять семей. Сейчас остались две».

Мы вышли с Татьяной Юрьевной на крыльцо внутреннего дворика, где я и запечатлел её на память с цветами под удивлённый взгляд кота. На железной ограде, сохранившейся с незапамятных времен, лежали распустившиеся бутоны роз. Им словно хотелось посмотреть на улицу, какая там идёт жизнь. Люди шли в пункт выдачи маркетплейса за своими заказами, а когда выходили на улицу, то видели с высокого крыльца подсвеченные розовым светом нежные и томные орхидеи в окне дома напротив. Они выглядят в любое время дня как маяк.

Говорят, что глухая кирпичная стена, за которой простирается Нижний городской парк, когда-то была частью оранжереи усадьбы купцов Рюминых. В парке во второй четверти XIX века возник сад с прудом пансиона Первой мужской гимназии. Он и дал название улице, которая не была переименована в годы советской власти (одна из немногих в городе). На кирпичной стене установили мемориальную доску. Краеведы выяснили, что в 1941 году здесь, на пересечении улиц Садовой и Свободы, была возведена баррикада для обороны города на случай прорыва немецких войск.

Маленькие изменения в облике улицы пока не идут ей на пользу. Настоящей достопримечательностью города был открытый балкон дома № 22, расположенного на пересечении Садовой и Вознесенской. На него специально приходили посмотреть, возле него фотографировались. После реконструкции эта выразительная деталь фасада приобрела заурядный и довольно унылый вид, утратила своеобразие. Балкон застеклили. Если войти в арку и очутиться во внутреннем дворике дома, то станет ещё тише. Здесь можно наблюдать улицу как бы со стороны, из подворотни. И представлять, каким оживленным было это место в начале прошлого века, когда в доме размещалась канцелярия 137-го пехотного Нежинского Великой княгини Марии Павловны полка.

На участке улицы, протянувшемся от улицы Свободы до Лыбедского бульвара, давно ждут сноса многоквартирные деревянные дома барачного типа. На бульвар я пройти не смог, дорогу преградила огромная лужа. Общественники уже обратились к городским властям с предложением сделать на месте пустыря сквер и назвать его в честь бывшего ректора РГУ имени С.А. Есенина Анатолия Лиферова. Сейчас пустырь превращен в стихийную парковку.

По количеству сохранившихся деревянных домов с историей улице Садовой, наверное, нет равных в городе. Чтобы почувствовать атмосферу купеческо-мещанской Рязани, нужно отправляться именно сюда. Неслучайно среди прочих выделил эту улицу губернатор Павел Малков и поставил её в план благоустройства общественных пространств как часть большого пешеходного маршрута. Сюда так и просятся стилизованные под старину фонари-стойки и ровная брусчатка.

Есть на Садовой особый долгожитель, помнящий времена императора Александра II, – дуб черешчатый. Биологи из РГУ провели исследование и установили, что ему никак не меньше 150 лет. Местные жители сказали, что это их гордость, но заметили, что кое-какие сухие ветви дерева пора бы уже и спилить.

На месте моего бывшего детского сада теперь пустырь, на глухом заборе – объявление о продаже участка. Там, где сейчас дикие заросли, в 70–80-х годах прошлого века звенели детские голоса. Сколоченные из досок корабли и машины, веранды, пахнущие деревом, казались надежными и вечными. Всё это было когда-то плотным, основательным, что не могло просто так взять и исчезнуть, превратиться в дымку воспоминаний. Но ведь и сегодняшний день будет таким же. Только высокий дуб в глубине бывшего детсада, кажется, не подвержен переменам. И это всё, что осталось.

Когда я иду в бассейн бывшего Дворца пионеров, то рядом с дубом и оградой стараюсь немного помедлить. Вглядываюсь в то, как прозрачны и невещественны все предметы на свете. Отмечаю перемены в себе. Сознаю, что с городами детства, как и с людьми, приходится когда-нибудь расставаться, как бы ни было жалко, ведь они проросли в тебе такими улицами, как Садовая. И начинается долгое прощание.