В Бессмертном полку

Николай Митькин принял боевое крещение под Великими Луками

Утро Дня Победы-2019 в нашем городе. Колонна кораблинцев, цветы, флаги – «Бессмертный полк». Там, среди защитников Отечества, вместе со всеми – фронтовик Николай Михайлович Митькин. В общем строю, как и пять, и десять лет назад. И все так же смотрел на меня пронзительными серыми глазами, но теперь уже с фото, которое несла его дочь Елена Николаевна.

Господи, когда ж мы с ним виделись? Да в позапрошлом году… Мы тогда к нему в гости заглянули с Михаилом Липатовым. Митькин был рад гостям и все шутил, что столетний юбилей – а ему же 95 исполнилось – будет праздновать в ресторане. В это верилось – выглядел он бодро, держался с достоинством, и даже, кажется, переживал от такого внимания к своей особе.
– Как жизнь, спрашиваете? Да так же, как и у всех. Нас, ветеранов, государство помнит. Пенсия нормальная. Выплачивается вовремя. Как до таких лет дожил? Можно сказать, веду аскетический образ жизни. Не курю, не пью. На базар и в магазин хожу сам. И в доме, если надо, приберусь. Хотя дочь Леночка очень возражает. Но я ж понимаю, что она работает. Вот и помогаю, как могу. А еще я со школьниками часто встречаюсь. И рассказываю им правду о войне, о Победе нашей.

СЕРДЦЕ

За повесткой в Кораблинский военкомат призывник Николай Митькин добрался на перекладных в субботу, 21 июня 1941 года. Глянул на серенький невзрачный листок, где ему было предписано явиться для прохождения службы 25 июня, положил повестку в карман и – назад, в Княжое. Мать с отцом, узнав, что Кольку в армию забирают, сына домашними делами не нагружали. Ранним утром 22 июня, прихватив удочки и кукан, который он сам сплел из гривы отцовой лошадки, побежал к Ранове. Речка прямо за огородами, так что продираться сквозь сад пришлось недолго…
Солнце стояло уже высоко, когда он возвращался – полдень все-таки, а село словно вымерло. И чем ближе подходил паренек к дому с уловом, тем явственнее чувствовалось приближение беды. Голосили бабы, да так, что галки то и дело взмывали в небо. Война…
Вечером, перед самой отправкой, Колька пошел на пятачок в центр села. На этот раз их завалинка была пустынна. Трое или четверо парней стояли в сторонке, но, видимо, поняв всю нелепость танцев, быстро растворились в темноте. Пошел домой и Николай.
А утром отец, Михаил Спиридонович, а был он колхозным бригадиром, запряг лошадку, бросил в полок свежескошенной травки, и отправились они в Кораблино. Добрались за полчаса.
Грусть-тоска съедала паренька, оттого что уезжает он из родимых мест, от своей речки Рановы. Сомнений в том, что разобьют они немца, не было. И горланили потом ребята песни в теплушке. И когда в Москву на сборный пункт ехали, и когда уже в Великие Луки для принятия присяги направлялись. А немец уже бомбил город. На разъезде Сердце эшелон остановился. Стало непривычно тихо, вместе с перестуком колес замолчали и солдатики. Так и представлялось: дадут им винтовки да обмундирование, лихие командиры прикажут встать в строй, а потом примкнуть штыки да вперед – вот тогда-то уж держись, фашист! Ишь, что вздумал, напасть на Советский Союз!

ОСТАНОВКА БЕЗ ТРЕБОВАНИЯ

Остановился эшелон. Все высыпали в степь. Вылез из теплушки и Николай Митькин – метр с кепкой и с бараньим весом, аж целых 50 кг! Когда винтовку Мосина ему дали, да штык он к ней примкнул, да поставил рядом, так эта винтовочка чуть ли не на полметра выше его стала.
Один из самолетов отвалил от общего строя и пошел на бреющем к их эшелону. Все бросились кто куда. Колька краем глаза заметил, как от самолета отвалились три капли. Затем что-то хлопнуло, три султанчика поднялись над землей, и его свалило, закрутило, забило пылью. Очнулся – ни рук, ни ног, ни головы не чувствует. Нет, не может такого быть! Ощупал себя – вроде бы все на месте. А потом от самолета еще три капли оторвались, и Николай Митькин, собрав все свои силы, рванул вперед, подальше от взрывов, которые все равно его догнали и опять опрокинули на землю.
Когда он вернулся назад к эшелону, который был наполовину разбомблен, ребята, увидев его в широченных штанах, насквозь пробитых осколками, долго рассматривали: мол, не ранен ли? Нет, пощадила его в тот день война. Как пощадила и потом. Ни одного ранения, лишь награды – медаль «За оборону Москвы», орден Отечественной войны и прочие, прочие. И так – до самого мирного времени. Он и здесь не прятался в тень. И подтверждение то­му – ордена «Знак Почета» и Трудового Красного Знамени.
Но до этих мирных и не совсем дней надо было еще дожить.

НИКОЛАЙ МИТЬКИН ОСТАВИЛ ДОБРУЮ ПАМЯТЬ О СЕБЕ.
А ВСЕМ НАМ ПОДАРИЛ ЖИЗНЬ ПОД МИРНЫМ НЕБОМ

Воевал, как все

В Москву, когда завершились все передряги переформирования, в составе первой батареи зенитно-артиллерийского дивизиона он, рядовой Николай Митькин, прибыл 8 ноября 1941 года. Столица встретила настороженно. На открытых трамвайных площадках ехали рыть окопы притихшие женщины с лопатами и ломами в руках. Повсюду – ежи, заграждения из мешков с песком. Окна заклеены полосками газет. На прямых улицах – пушки. На крышах – спаренные пулеметы, во дворах – зенитки.
Вечером, когда они уже были на месте, над Москвой появился вражеский самолет. И сразу все ожило. В небе зашарили несколько десятков прожекторов, и вскоре фашист был пойман в перекресток лучей. Начали бить и их зенитки. Заградительный огонь велся несколько десятков минут, не давая фашисту сосредоточиться для точного бомбометания.
А 5 декабря началось контр­наступление советских войск. Пошел вперед и дивизион, в котором служил радист Николай Митькин. Приходилось по два-три раза на дню менять позиции – так быстро они наступали следом за пехотой и танками. Солдат Николай Митькин шел этой дорогой на Великие Луки третий раз – впервые новобранцем в теплушке, затем отступал.
Здесь-то, под Великими Луками, у них и было настоящее первое боевое крещение. Зенитный дивизион, а это четыре орудия, поставили на шоссе против танков. И – началось! Их бомбили, танки перли со стороны Невеля, а дивизион держался. Уже была полностью уничтожена соседняя, четвертая батарея, у них самих осталось всего два орудия. И падали заряжающие замертво, но на их место становились такие, как Николай – метр с кепкой. Бросив свою связь, подносил рядовой Митькин снаряды к зениткам, и они лупили и лупили беспрерывно самолеты и танки. И вроде бы все, конец бою, и снаряды вроде бы закончились – вновь очередной налет немецкой авиации. Так называемый «звездный», когда самолеты со всех пяти сторон. И приказ из штаба:
– Открыть интенсивный огонь!
Командир батареи не растерялся:
– Заряжай! Противотанковыми! По самолетам!
А противотанковые снаряды рядом с целью не взрываются. Они вначале броню прожигают и лишь потом свое дело делают. На прямое попадание рассчитаны. Вы не поверите, но попали наши ребята в самолет бронебойными, сбили его!
…Потом он гнал фашиста до самой границы. И закончил войну под Варшавой – самую малость не дошел до Берлина, о чем очень жалел.

ЧТО ОСТАВИЛ…

А оставил на нашей земле после себя бывший фронтовик много, очень много.
Прежде всего свое доброе имя.
Страну нашу по имени Россия.
Нас с вами. Ведь если бы не советские воины, не Николай Митькин, то что было бы с миром?
А еще он детям своим, Елене и Игорю, жизнь подарил, направил по верной дороге. У него трое внуков. А там и до правнуков недалеко. Так что жизнь продолжается.
Николай Михайлович учил каждого из нас, незаметно, но каждодневно, жить по справедливости. И преуспел в этом. И поэтому его помнят и чтят дети. Хорошо отзываются о Митькине и в бывшем колхозе «Россия», где он долгие годы был парторгом. Да и во всем районе помнят ветерана.

Юрий Харин,
Кораблинский район