Самый конец прошлого века. Мы ездили по Шацкому району с Людмилой Астаховой – редактором районной газеты. Нас было четверо. Людмила Ивановна к тому времени в редакции отработала лет двадцать и район знала, как свои пять пальцев. Где мы только с ней не были: в колхозах, в монастыре, в гостях у художника-медальера… Командировка наша близилась к концу. И вдруг Людмила сказала:
– А поехали к бабе Кате. Я вам сейчас женщину покажу, которую отовсюду вычеркнули, а она живет.
Мы ехали сначала по асфальту, потом по грунтовке, среди полей, пока не добрались до вагончика, который тоже непринужденно пристроился среди полей. В пути Людмила нас просветила, рассказала о том, что баба Катя совершенно одинокая женщина, у которой даже дома нет. Живет в землянке. Люди, чем могут помогают: кто дров привезет, кто хлеба, кто муки. Родственники не очень озабочены проблемами старухи. Однако, пенсию она получает.
Мы как-то приуныли, приготовившись наблюдать горестную картину нищеты. Однако, все оказалось не совсем так. Когда мы подъехали к вагончику, поняли, что рядом с ним идет уборка картошки. Ведра наполнены, остальные клубни сохнут на ярком солнышке. Приехали мы в начале сентября. Самое время картошку убирать. Хозяйки мы на участке не обнаружили. Вглядевшись вдаль, увидели, как пожилая, но очень шустрая женщина бежит за коровой, в адрес которой раздаются не вполне литературные выражения и словосочетания, суть которых мы уловили:
Мы поняли, что корова, которую зовут попросту – Манька, направилась в сторону деревенского стада, расположившегося неподалеку. Ну, скучно ей стало. А хозяйка коровы вразумляет ее:
– Манька, куда же ты бежишь? Они все равно ничего не могут. Они ж – колхозные… – Ну, а дальше всякие слова…
Шустрая Манька не вернулась. Вернулась к вагончику баба Катя – маленькая, хроменькая и даже с небольшим горбиком на спине. Она с нами поздоровалась вежливо и тут же обратилась с претензиями к нашим мужчинам – шоферу и фотокорреспонденту:
-Ну, чего стоите-то? Помогите картошку в мешки ссыпать.
Мужчины даже не сопротивлялись, уловив, видно силу Катиного характера, еще в тот момент, когда она бежала с хворостиной за коровой. Такой женщине в помощи не откажешь.
Пока мы присматривались к обстановке, поняли, что вагончик – не жилой, металлический. В нем летом жарко, а зимой холодно. А живет баба Катя в каком-то подобии землянки, с печкой. Это, видимо, остатки от ее избы, кое-как к жизни приспособленные. Там и столик есть, и табуретки, и лежанка…Но выпрямиться во весь рост взрослому человеку невозможно. Благо, что бабушка наша маленького роста.
Оказывается, обитает она здесь не одна. Кошка есть с собакой, курочки и ушедшая в самоволку корова Манька. Так что, целое хозяйство у бабушки:
– Много ли мне надо. Яичко, кружка молока, картошка. Вот и все.
Я долго с бабушкой Катей разговаривала. Она мне охотно отвечала. История ее – горестная, но вполне обычная. Родилась она у папы и мамы увечная, для работы в деревне негодная. Поэтому совсем юной отправили Катю в город, в нянки. Жила она чуть ли не в Москве и горя не знала, пока ребятишки в принявшей ее семье не выросли. Да мать дома занедужила, да и война началась. Катя вынуждена была вернуться в деревню. А потом она всю жизнь трудилась поварихой в колхозе летом, и на других подходящих ей работах зимой.
Шоферам, трактористам нравилось, как она готовила. Они к ней хорошо относились. Уже потом, когда Катерина на пенсию вышла, они помогали ей, чем могли. Кто сено коровке подвезет, кто дров на зиму, кто мешок капусты или картошки скинет…Она к тому времени уже осталась одна – родители умерли. Но не сильно тужила.
Потом умерла ее деревня. Годные к жизни избы свезли на центральную усадьбу, и люди все туда перебрались. Катерина никуда не поехала. Осталась дома. Постепенно о ней почти позабыли. На выборы не звали, в перепись не переписывали. Удалось, правда, ей оформить пенсию. Тут и родственники дальиие стали заглядывать – продуктов привезут, помыться помогут. К себе не звали. Да она бы и не пошла. Ей предлагали оформиться в интернат для престарелых. И Людмила Астахова предлагала помочь. Старуха отказывалась.
Спрашиваю: «Почему?». И отвечает она мне просто и понятно:
– Куда же я поеду. Я отсюда никуда не поеду. Мои мама и папа здесь у церкви, на погосте, лежат. На кого же я их оставлю.
Оказывается, неподалеку, на холме стоит церковь – ветхая, без прихода. А при храме – кладбище, как это бывает в русских селах. И там все родственники бабы Кати похоронены. При церкви сторожем живет старичок. Они с бабой Маней перекликаются, в гости друг к другу изредка ходят…
Я поняла, что никуда баба Катя не поедет. Здесь ее дом. Оставили мы ей хлеб и макароны, купленные по дороге, и уехали.
Много лет уже прошло. Умерла вскоре баба Катя, о чем сообщила нам Людмила Астахова. Да и самой Людмилы Ивановны давно уже нет с нами. Не раз я бывала в Шацком районе. Много он оставил хороших впечатлений. А помнится особенно прочно маленькая и шустрая, жизнелюбивая баба Катя. Конечно, многие перед нею виноваты – не позаботились, не учли, не помогли устроиться получше…Но тогда, четверть века назад, мы мало чему удивлялись – времена были суровые..
Удивляла жизненная стойкость старушки и верность ее родному дому, родному погосту, памяти предков. Благодаря таким вот упертым, упрямым, уверенным в своей правоте мы тогда и продержались. И теперь держимся.
Купить электронную копию газеты