Федор Куздин вспоминает

Интересные события воскрешаются в памяти в связи с пребыванием в дунайских странах.

Праздник

Находясь в г. Дента, мы имели хорошую возможность отметить наступавший в те поры наш революционный праздник – 27-ю годовщину Великого Октября. Когда находишься далеко от дома, да еще за границей с миссией освобождения народов от фашистского засилья, впечатления и чувства не только удваиваются, но и возводятся в высокую степень значимости, гордости за свою Советскую армию, могучую советскую Родину. Это благородное возвышенное чувство, помогавшее в нашей нелегкой службе необходимо было поддержать в дни праздника. Так мы и поступили. Командир батальона майор Иванников согласился. Я в то время был комсоргом батальона. На складе добыли шампанское и белое. Закуски купили. Праздник был отмечен очень организованно, без обычных в таких делах экстазов у слабонервных. Ночевали тут же, в какой-то казарме. Охрана сменилась как всегда, без послаблений и с проверкой.

Не к теще на блины

Еще не занималось утро, как я был разбужен ( помню, лежал на двух сдвинутых столах) командиром батальона. “Вставай и быстрей умываться, – сказал он. – Возьмешь еще двух солдат, они уже подготовились и поедете на аэродром. Грузовик сейчас подъедет”.

Я быстро умылся, схватил батон белого хлеба и еще какой-то прикуски и пошел за автоматом. Старшина Мамедов посоветовал нам всем кроме запасных круглых дисков взять еще по две-три гранаты – лимонки. Э-э-э, думаю, тут не к теще в гости приглашают, а предстоит, как всегда, поработать. Поэтому вещевой мешок был наполнен хлебом вперемешку с патронами и гранатами.

Вскоре подошел крытый грузовичок и мы втроем поехали на аэродром. По дороге в кабину сел какой-то капитан с погонами интенданта. Двинулись дальше. А вот и аэродром. Капитан, хлопнув дверцей грузовика, утонул где-то в моросящем тумане. Через полчаса он вернулся и объявил: самолет не полетит. Поехали так, как есть. Кто смеет возражать. Приказ командира – закон для подчиненного. Только странно как-то, думаю я про себя. Пригласили, посадили в машину, а для чего и с какой целью, не говорят. О том же забурчали и два солдата.”Скажут!”- откликнулся я, ведь есть же у нас старший.

Дорога

Задача была перед нами поставлена значительно позже, предстояла еще нелегкая дорога. Помню, дул сильный ветер, который просачивался в наш крытый грузовик. Мы начали притопывать каблуками сапог, да и то и дело просить водителя : “Остановись”. В полдень остановились капитально. Перед нами был могучий Дунай, шириной трудно сказать, сколько метров. Противоположный берег едва угадывался. Вокруг въезда на узкий понтонный мост собралась масса различной техники. Подъехавший на черном лимузине марки Эмка какой-то генерал распекал крепкими выражениями какого-то офицера, загородившего своей машиной с надписью ” Кино” дорогу к понтону. Раскачивая зыбкий мост на усиливающихся волнах мощной реки, двигались вереницы танков, автомашины, телеги с боеприпасами в противоположную сторону. Рядом, в свинцовой холодной воде лазали с топорами и железными скобами саперы. Выходя из воды, посиневшими губами саперы глотками пили разведенный спирт, еле согревая застывшее тело.

Вдруг как хлыстом ударил в уши возглас: “Воздух!” И плоскую пойму заполнили рывками вспарывающими воздух бомбардировщики немцев в сопровождении истребителей. Сколько их там было, считать не удосужились. Покинув машины, мы прятались, кто где мог, используя складки берега.

Со всех сторон заухали зенитные орудия, раздался дробный стук пулеметов. Кое-как побросав бомбы вокруг понтона в реку и не причинив никакого вреда, они далеко от зениток разворачивались восвояси. Видно, не те наглые и самоуверенные вояки сидели за штурвалами машин, что в первые годы войны. Улетучилась их самонадеянная прыть.

Белград

К вечеру, порядком иззябшие, мы прибыли в самый центр столицы Югославии Белград. Наш капитан быстро оформил номера в гостинице “Москва” ( при немцах “Сербия”) на 3-м этаже. Удобное место: сзади справа от нашего здания разместился кинотеатр “Балкан”, в линию справа отель “Балкан” с рестораном одноименного названия. Днями от нечего делать, когда наш капитан уезжал куда-то, мы ходили в кино. Дня три или четыре демонстрировался советский фильм “Радуга”. Редкий зритель выходил, не вытирая слезы на глазах.

Вскоре мне довелось побывать и в ресторане “Балкан”, что рядом стоял с нашей

гостиницей “Москва”. Дело в том, что в трудные дни войны сюда заходили редкие гости. Наш капитан, не ставя еще перед нами каких-либо условий и задач, продолжал свои таинственные поездки в места, ему одному лишь известные. Мы же продолжали следовать его назиданию “далеко никуда не отлучаться”. Так шли день за днем. Минула уже и вторая неделя нашего безделья.

Однажды, стоя недалеко от своей гостиницы, я наблюдал, как в небольшом скверике занимаются строевой подготовкой югославские воины. Мне показалось, что строй у них сильно разомкнут, и тут же скользнула мысль: не то, как нас учили в Рязанском пехотном училище. Не успел я это подумать, как откуда-то со стороны ко мне подошел югославский поручик, одетый в ладно скроенное военное обмундирование. На вид ему было не больше 22 лет.

– Откуда родом, – подавая руку, спросил он, приветливо улыбаясь.

– Из-под Москвы, – как обычно отвечаю я.

Слово за словом разговорились. Он рассказал, что служил в югославской части, размещенной в Советском Союзе. В Сельцах под Рязанью. Рассказал, как ходили на посиделки к девчатам в Сельцы и еще кое-что занятное.

Ледок недоверия помаленьку у меня растаял, пришлось признаваться, что я из-под Рязани.

– Совсем земляки, – сострил офицер и предложил присесть в ресторане “Балкан”. Имевшиеся у меня румынские леи наш капитан обменял мне на югославские динары. Но их было немного и я берег их для покупки какого-нибудь сувенира. Но раз уж завязалась дружба (кстати, югославы были очень к нам приветливы), то чего жалеть гроши. Сели за круглый столик. Налили нам по стопке и тонким слоем нарезали сыр с помидорами и грамм по 50 хлеба. А деньги пришлось отдать все, заплатил свое поручик.

– Дома у меня настойка, там бесплатно. Пойдем ко мне, здесь почти рядом.

Я заколебался в своем решении и сослался на то, что надо предупредить своих солдат. Так и сделали: ребята обедали внизу гостиницы, в столовой. Офицер написал свой адрес дома и отдал солдату. А я, получив свою пайку хлеба и рыбы, завернул в бумагу.

Идти в самом еле пришлось недолго. Это по улице Краля Александра метров 800. Квартира Светозара ( так звали офицера) была небольшой, с перегородками из полотна. Жена – черноглазая и черноволосая сербиянка, двое мальчуганов 3-х и 4-х лет. Все, что имелось из съестного в моих карманах отдал ребятам, жена тут же забрала подарок. В считанные секунды стол был накрыт всем, что имелось. Снова ломтики помидоров, тонко нарезанный хлеб, в тарелочках кусочки рыбы. Зато наливка была на редкость ароматной и немного ударила в голову. Поговорили о житье-бытье тяжелом. Они хотя и не уверенно, но все-таки объяснялись по-славянски, по-русски. Провожали по улице всей семьей, трогательно обнялись на прощанье.

Особо важное задание

Вечером приехал капитан. – Вот что, друзья мои, – сказал он обычным штатским языком, рассадив нас по стульям у круглого стола нашей 4-местной комнаты, – завтра утром придет сюда студебеккер. Знаете такую автомашину?– уточнил он. – Сядем в нее и поедем. Куда и зачем, скажу позже.

К вечеру следующего дня мы, миновав городские улицы югославской столицы, выехали на узкое не асфальтированное шоссе. Оставив позади километров 15-20, мы въехали на просторный двор с одноэтажным и таким же просторным зданием. Вошли в помещение. Построив нас в шеренгу, капитан сообщил:

– Это село Панчево. Здесь государственный центральный банк Югославской республики. Будем получать для штаба 3-го Украинского фронта полтора миллиарда динар. Наша задача: заложить в стандартные мешки деньги и опечатать их сургучом. Затем погрузим в машину. Внимательными быть в дороге. Оружие должно быть в положении “К бою”. Рация со мной, в кабине.

Мы сошли по ступенькам этажом ниже. Здесь, в просторном квадратном помещении на стеллажах по стенам стояли ящики из деревянных планок.

– Берите ящики и открывайте гвоздодером, – сказал старший из югославов.

Мы брали туго спрессованные пачки с валютой и ровно укладывали в мешки. Один из наших солдат растапливал сургуч и клал печать на фанерной планке металлической печатью. И так всю ночь до шести утра. Заложили 72 мешка. Грузили быстро, с полчаса. И в путь…

– Вы, Федор, в грязной рубашке родились, – встретил меня в расположении части комбат майор Иванников. – А угостил вас начфин?

– Даже спасибо не сказал – ответил я устало

– Не сердце у него, а помидор соленый, – грустно заключил комбат.

2.09.1986.

Федор Куздин.