Весь мир – театр

23.09.2025, 09:01

№70 (6374) от 19 сентября 2025

Другой вселенной у Лилии Черно-Иваненко не было

Мы познакомились не в самых лучших обстоятельствах – в больнице. Она и там выделялась: громким голосом, бьющей через край энергией и вечной готовностью улыбнуться, рассмеяться, пошутить…

Она была актрисою и с предложенными обстоятельствами боролась привычными средствами – не вживалась в них, а им противостояла. Умудрялась из больничной палаты сбегать на репетиции в ДК «Приокский», читала в планшете какие-то сценарии, потом обсуждала их по телефону, правила… Показывала нам любимые спектакли и фильмы на том же планшете. Она жила не здесь, а там – на сцене, в кадре, за кулисами.

Очень скоро выяснилось, что зовут мою новую знакомую Лилия Черно-Иваненко. Принадлежит она к той самой знаменитой театральной семье. И мужем её был известный в Рязани театральный режиссёр Михаил Черно-Иваненко – красивый, яркий и очень творческий человек. Сын их, Иван Черно-Иваненко, тоже режиссёр, а начинал актёром в мамином молодёжном театре «Нюанс» в ДК «Приокский».

Это всё Лиля довольно быстро мне рассказала и попросила написать о муже, давно ушедшем из жизни. У него случился юбилей, и Лилия Александровна не хотела, чтобы о нём забывали. Все-таки он много значил для рязанской театральной жизни, когда был жив.

Но есть нюансы…

Они познакомились, когда начинающая актриса, страстно мечтающая стать режиссёром и творить свой театр, пришла к нему в любительский театр – работать помощником режиссёра. Это потом она узнает, что помощник режиссёра – это человек, которому могут поручить всё – от кастинга до пришивания пуговиц на камзол. Но она всему в те годы научилась (даже, наверное, больше, чем в институте культуры) у прекрасной Галины Николаевны Сысоевой.

Они многое обсуждали и о многом спорили. Они ссорились и мирились. У них было всё: любовь, семья, сын, общий театр, творческие планы… Но однажды всё оборвалось. И Лилия осталась одна с трёхлетним сыном и осиротевшим театром на руках. Можно много рассказывать о том, как она приняла эстафету, стала худруком в театре «Нюанс» и шла от спектакля к спектаклю, набираясь опыта и мастерства. Всё это так, но это не вся правда. Самодеятельный театр – это мир, который сильно отличается от театра профессионального. В нем играют любители, к тому же взрослые и дети. Репертуар подстраивается под них, а не труппа набирается под спектакль. Лилия рассказывала, как она поставила спектакль о Малыше и Карлсоне только потому, что в театре появился мальчик, очень подходящий на роль Малыша. И спектакль был хороший, пока мальчик не подрос. А пьеса «Восемь любящих женщин» была поставлена только потому, что восемь актрис в её театре есть, а «штанов» (так называют в театре актёров-мужчин) не хватает. А в этой популярной пьесе всего один персонаж-мужчина, да и тот – покойник за сценой.

А ещё в небольшом народном театре не может быть спектакля, который продолжается два-три часа. Актёры не выдержат, да и зрительный зал не усидит на местах. А надо, чтобы в театре была радость, чтобы люди улыбались – на сцене и в зале. У них в театре всё это было – и улыбки, и радость, и тихое дыхание… Ведь в репертуаре – «Золушка», «По щучьему велению», «Ромео и Джульетта»…

Про талант и пуговицы

Труппа народного коллектива складывается из тех, кто в театр пришёл. Их надо всему научить, занять делом, а в театре много всяких дел – декорации, костюмы, музыка, свет, реквизит. И у каждого должен быть шанс выйти на сцену, получить роль и сыграть её. У неё была девочка, которая замечательно пришивала пуговицы. И сидела на репетициях. Просто так, без роли. А потом получила роль, вышла на сцену и сыграла так, что все замерли… Талант – не пуговица, его в щель не уронишь.

А ещё у Лилии Александровны был в театре мальчик с особенностями – солнечный ребёнок. И она не знала, что с ним делать. Очень боялась, что он на сцене растеряется, или испугается, или ещё что-то с ним случится. А потом был спектакль, в котором было занято много детей. И она поставила этого мальчика на сцену. Он просто стоял и радовался, что вот он вместе со всеми, и вокруг свет и музыка, и его видят зрители из зала. Они показывали этот спектакль строгому жюри на каком-то конкурсе. И критики приезжали из столицы. И один из них, самый главный, сказал, что спектакль – хороший, а лучше всех играл, был самым естественным на сцене тот мальчик, у которого роль без слов…

В ожидании роли

Последние её годы были наполнены делом настолько, что не было сил отдыхать. Она много ставила спектаклей – в Рязани и в других городах. Во Владимире, например, на ледовой арене она поставила огненное и лазерное шоу «Пираты Карибского моря» с владимирскими и рязанскими актёрами. Пусть не всё тогда получилось, как задумывалось, но это был новый опыт, новый для неё жанр, новые возможности. Она много ездила по стране со своим театром и другими коллективами в качестве режиссёра, организатора гастролей, продюсера. Кем только ей не доводилось быть. Однажды в Сибирь приехали, а костюмы к началу гастролей не успели. Не в чем играть. Она помчалась на рынок, в секонд-хенд. Купила всё, что можно было приспособить к делу. Всю ночь шила и перешивала вместе с теми актрисами, которые могли держать иголку в руках. А вечером состоялся спектакль – в новых костюмах. И никто не заметил подмены.

Ей очень хотелось попасть в кино. Просто для того, чтобы понять, как это бывает, что там, за кадром, а потом на экране. И наступило лето, когда в Рязанской области приступили к съёмкам фильма «Почтарь». Снимали в селе Константиново. Лилия Александровна отвечала за массовку. А там в основном – дети и подростки. Их надо собрать, накормить-напоить в жаркий летний день, приодеть в соответствии со временем, в котором происходят события фильма. И каждому объяснить его роль и предупредить, что с маникюром и модным блондом в кадр нельзя. Там – русская деревня времен войны.

А в это время снимаются в этом кино Инга Оболдина и Александр Петров – профессионалы самой высокой пробы. Когда Лиле предложили маленькую роль в этом фильме в кадре с Петровым, её трясло, а виду показывать нельзя. Наоборот, надо доказать, что она всё про эту охранницу ВОХР знает и ей ничего не стоит её изобразить. Изобразила, снялась. И так надеялась, что роль эта – первая, но не последняя…

Не получилось. Болезнь наступала с большей энергией, чем та, которую она могла ей противопоставить. Лилия Александровна до последней возможности не расставалась с работой, со своим театром. Слава Богу, что вырос уже сын Иван и успел получить диплом театрального режиссёра, стал матери помогать. Он, конечно, только начинает, только встаёт на ноги. Но вырос-то на театральных подмостках. А генетика – наука точная.

Лилия Александровна прямо-таки мечтала, что они будут работать вместе. Иван мог остаться в Москве. Но вернулся в Рязань, потому что жить без этого города не может. Так он сказал матери.

И вот теперь Лилии Черно-Иваненко нет с нами. Театр есть. Актёры готовы выходить на сцену и забывать обо всех проблемах, существующих вне её. Так их учила Лилия Александровна – женщина с лучистыми глазами, громким сценическим голосом и мгновенной реакцией… Иначе нельзя в театре. А это был её мир. Только он давал ей силы жить.