Хранители истории

№68 (6372) от 12 сентября 2025

Для начала «лекарь старины» – как называют реставраторов – должен получить художественное образование по интересующему направлению: это могут быть ткани или скульптура, кто-то предпочитает металл, а кому-то интересно заниматься графикой. После этого можно приступать к аттестации при Министерстве культуры РФ.

Как стать реставратором?

– Мое образование связано с художественной вышивкой: и среднее специальное, и высшее, – рассказывает заведующая отделом реставрации, художник-реставратор по тканям в РИАМЗ Ирина Риффель. Ее коллега Евгения Детюк – художник-реставратор по графике, но так как у нее высшее художественное образование связано с вышивкой, то она дополнительно училась на переплетчика, чтобы работать с бумагой. Виталий Константинович Арзамасцев работает художником-реставратором музейного металла. Все квалификации подтверждены документом от Министерства культуры РФ.

У Ирины Риффель процесс аттестации занял три месяца, в том числе двухнедельная стажировка в ГосНИИР в Москве и месяц подготовки реставрационных документов. За это время Ирина выполнила реставрацию шести предметов, которые она подавала для аттестации в Министерство культуры РФ. Аттестационная комиссия оценивала работы и принимала решение о присвоении категории.

– Каждый предмет, который реставрируют, имеет специальный документ – реставрационный паспорт, – говорит Ирина Риффель.

– Для чего этот паспорт нужен? Чтобы все реставрационные процессы были подробно описаны. Сегодня мы встречаем неудачные примеры бытовой реставрации: в советское время для подклеек бумажных экспонатов использовали силикатный клей, который на материале был прозрачен. Но потом проходило десять, двадцать, тридцать лет, и этот клей превращался в стеклообразную пленку, которая ощелачивала поверхность экспоната и съедала изображение. То есть уничтожались и волокна самого предмета и то, что изображено, – продолжает разговор художник-реставратор по графике Евгения Детюк.

У реставраторов есть категории, которые позволяют выполнять определенную сложность работ. Всего у художников-реставраторов выделяют четыре градации: третья, вторая, первая и высшая. Для категории нужен стаж и ежегодные стажировки, а затем снова процедура аттестации.

– Чтобы подавать на следующую категорию, нужно отработать семь лет. В Москве возраст реставраторов высшей категории – ближе к 70 годам, – говорит художник-реставратор по металлу Виталий Константинович.

– Памятники на реставрацию приходят с номерами из хранилища. Вся информация о том, как попадает предмет в фонды музея, находится у хранителя, – объясняет хранитель отдела драгметаллов Татьяна Николаевна Просукова. Она работает в музее без малого 51 год. – Наш фонд насчитывает более двухсот тысяч основных предметов, и у каждого отдела свой хранитель: предметы быта, археология, письменные источники, картины. Музею больше 140 лет, хранилище древнее. Для некоторых предметов очень опасно воздействие солнечных лучей, необходимы определенные температурные режимы. Для этого иногда делают хорошие копии – чтобы время от времени выставлять на выставках вместо оригинала.

Работа с памятником. Ткань

Прежде чем предмет выдают на реставрацию, собирается специальная комиссия – реставрационный совет. В него входит главный хранитель и хранители коллекций. Совет утверждает план мероприятий и принимает решение, действительно ли для памятника нужна реставрация.

– Мы не имеем права начинать реставрационную работу, если предмет не отфотографирован. Для этого есть специальная фотолаборатория. Здесь используют фоны, которые подчеркивают особенности предметов. А для того, чтобы зафиксировать цвет памятника, мы применяем фотошкалу – цветовую линейку, – демонстрирует необычный предмет с разноцветными отсечками Ирина Риффель.

Фотофиксация – первый этап работы реставратора, после чего специалист преступает непосредственно к памятнику. На втором этапе проводят лабораторные исследования и определяют, из каких материалов состоит памятник.

– Конечно, описание в паспорте памятника содержит некую информацию. Но чтобы правильно подобрать реактивы, мы должны быть уверены, что это за материалы. После лабораторных исследований начинается скрупулёзная, долгая, монотонная работа, – объясняет Ирина Риффель. Так как она художник-реставратор по тканям, то подробно знакомит с процессом своей работы, ведь у каждой специализации свои тонкости.

В лабораторные исследования включают и определение загрязнений на предмете. Если памятник имеет утраты, в простонародье – дырки, то дублируется эта утрата таким же составом материала, покрашенным в тон оригинала.

– Ткань красится в тон оригинала и специальными швами, которые называются «реставрационная сетка», фиксируется на памятнике и не оставляет утрат. Так происходит процесс консервации: края, которые были повреждены, с двух сторон фиксируются в ткань и больше не осыпаются, – продолжает Ирина Рифель. – Если на ткани присутствуют пятна, мы их только ослабляем, но не в коем случае полностью не удаляем. Да и цели такой нет, ведь загрязнения – тоже история. К тому же это опасно. Любое воздействие – механическое, химическое – влечет за собой повреждение волокон, а наша первая цель – сохранить памятник. Да, очистить, чтобы в дальнейшем деструкторы-загрязнители не повреждали волокна ткани, чтобы памятник сохранился для наших потомков. Любая пыль – это уже содержание деструктора, которых насчитывается порядка 9000 образцов.

Главное правило реставраторов гласит: все манипуляции с экспонатами должны быть обратимы.

Материал для реставрации ткани должен быть светлее подлинника. Например, сегодня Ирина Риффель использует белый шелк, который покрасила в зеленый оттенок – в тон участка реставрируемой ткани памятника. Еще один этап обработки предмета – промывка. Но если краситель очень текучий, то прибегают только к сухой чистке. Для этого используют пинцеты, ватные палочки, щеточки с мягкой щетиной. Пятна могут ослабить специальными разрешенными реактивами. Если ткань сильно деформирована, то ее выравнивают паром, небольшим увлажнением, а также используют специальный утюжок – электрошпатель. Предварительно изделие накрывают фторопластом – особой пленкой, через которую происходит отпаривание или разглаживание ткани.

В нашем случае позатылень разъединили на две части, чтобы сделать более тщательную реставрацию. Ирина сохранила нитки из родных стежков, которыми затем будет заново сшивать памятник в те же дырочки, то есть «производить монтаж».

После восстановления всех утрат реставратор делает фотофиксацию и описывает реставрационные работы в паспорте памятника.

Бумага

Художник-реставратор по графике Евгения Детюк работает над печатным изображением середины XIX века – литографией портрета генерала-фельдмаршала Блюхера.

Для реставрации памятников по акварели и маслу Евгения еще не получила должную степень, поэтому занимается графическими полотнами.

Она выполнила первые этапы реставрации: сделала фотофиксацию портрета, провела механическую чистку и проверила чернила на текучесть.

– Скальпель – мой основной инструмент, как для механической чистки, так и для восполнения утрат, – делится Евгения Детюк. – Пыль убрать можно кисточкой или задействовать разные виды стерок, всё зависит от площади загрязнения. Если не будет текучести, то литографию моем проточной водой.

Портрет Блюхера имеет потери: отсутствуют кусочки бумаги по краю. Евгения определила, что это хлопковая бумага. Поэтому и материал для реставрации должен быть из стопроцентного хлопка.

– Я подбираю бумагу по цвету и составу, измельчаю в блендере с водичкой. Получившаяся кашица слоями укладывается на места утрат, края которых предварительно промазываются специальным клеем. С каждого слоя при помощи вафельного полотенца собирается лишняя влага.

Утраты печатного слоя восполняют путем нанесения карандашами или акварелью, для этого подбирается нужный оттенок. Если присутствует деформация бумаги, памятник искривлён, то его убирают под пресс на несколько месяцев. Предварительно влажный или немного подсохший лист укладывают между двумя мягкими тканями.

Металл

– Практически каждый музейный экспонат прошел через руки реставратора, – раздается хриплый голос Виталия Константиновича. – Здесь нас называют бойцами невидимого фронта.

Виталий Арзамасцев работал реставратором 11 лет еще в советское время, но занимался не только металлом: аттестация по темперной живописи и скульптуре позволяла «лечить» иконостасы. Потом был перерыв в 30 лет, и в этом году мастер отмечает 10-летие с момента возвращения в профессию.

По сравнению с мастерской художника-реставратора по металлу интерьер реставраторов по тканям и графике отличается японским минимализмом. А здесь вдоль стен – стеллажи затемненных склянок с растворами, ящики с инструментами, в центре – большой рабочий стол, где абсолютно нет свободного места, зато есть серебряный кубок и огромная чашка-горшок с витыми ручками. Кажется, что мастерская готовится к приему именитого графа.

– Сейчас я устраняю окислы, которые образуются со временем на серебре, – показывает реставратор темный слой на заварном чайнике 1815 года. На внутренней стороне крышки изображен Георгий Победоносец, а ручка выполнена из кости и служит теплоизолятором, так как серебро быстро нагревается.

– Для начала я использую специальный раствор на основе тиомочевины, который снимает окислы с серебра. Растворы меняются в зависимости от материала. Потом наношу защитный раствор и состав на основе воска. Нет определенной четкой схемы ко всей реставрации. Всегда индивидуальный подход к каждому предмету, – объясняет Виталий Арзамасцев. – Например, позолота. Есть гальванический способ золочения, что дает очень тонкий слой покрытия. А есть огненное золочение – золотили ртутной амальгамой: золото растворяли в ртути, этот состав в виде пасты наносился на изделие, потом нагревали, ртуть выпаривалась, а золото оставалось, после чего изделие отполировывалось. Покрытие получалось более плотным. Но это было очень вредно – ведь позолотчики вдыхали пары ртути, – реставратор демонстрирует памятники XVII века на рабочем столе, среди которых кубок, потир – церковная чаша для причастия и светская чаша из Европы. Рядом стоит микроскоп – его используют для реставрации мелких деталей. На полу – ящики с археологическими находками XIII–XV века со Старой Рязани: ключ, подковы и еще много чего. Они нуждаются в механической чистке от ржавчины.

Самая старая и значимая для Виталия Константиновича работа – редчайшая домонгольская икона Бориса и Глеба XII века. Она была с трещиной по центру. В процессе реставрации художник по металлу снимал оправу, очищал и склеивал памятник.

Екатерина Стоцкая
Фото автора