Завтрак в космосе

Художник Алексей Акиндинов создал один из самых необычных портретов Юрия Гагарина

Из всех космических картин Алексея Акиндинова «Завтрак Гагарина», пожалуй, самая земная. Летчик-космонавт Юрий Алексеевич уютно устроился в рубке корабля «Восток-1» и попивает чай из самовара. За окном чернота Вселенной и ласковый голубоватый край Земли. Небольшой столик плывет в невесомости, накрытый скатертью с орнаментальными славянскими мотивами. Над столом завис самовар, баранки и яблоко. Видно, что Гагарину на орбите хорошо, он доволен, как будто пришел домой после работы и сел поужинать. «Возможно, на замысел картины повлияли слова Юрия Алексеевича, которые он произнес, выходя на связь с ЦУП: «Я на орбите, накрываю космический стол!» – говорит художник.
В руке космонавта – чай в стакане с подстаканником и летящие в него кусочки сахара. Вот со стакана, вернее с чая, все и началось…
«Однажды утром в моем воображении, сохранившем еще остатки сна, я увидел странного человека, пьющего из кружки чай. Узоры, нарисованные на кружке, перетекли на руку человека, его лицо. И вскоре весь он был покрыт загадочным воздушным орнаментом. Изящные структуры радужными ниточками переливались и покрывали все окружающее, переходили на внешнюю обстановку. И в сознании словно блеснула молния: «Вот он, новый стиль в живописи – стиль узора», – вспоминает Алексей.
Позже он назвал это явление «орнаментализмом», почувствовав в нем необычайно богатый потенциал, возможность совмещения разных течений в живописи – импрессионизма, реализма, абстракционизма, взаимопроникновения скульптуры, живописи, графики.
Последствия открытия оказались куда более значимыми, чем ожидал художник. Испив из символического бокала с узорами, он начал по-другому воспринимать окружающие явления и мир предметов. Узоры раскрыли новое измерение холста и самой жизни. Начались совмещения прошлого и будущего, наложения одного пространства на другое. Словно на один кадр фотопленки сделали несколько снимков в разное время, и на отпечатке сошлись паруса, котельные, гаражи, люди, завораживающие огни будущего и ностальгические краски прошлого.
Художник увидел, что каждый человек несет в себе определенную знаковую структуру, его характер зашифрован в узорах, которые постоянно меняются.
«Сначала появляются образы и знаки, а потом я понимаю, какими будут мои взаимоотношения с этим человеком».
В художнике начали замечать не­обычные способности. Образы будущего всплывали в его воображении задолго до того, как оно наступало и фактически повторяло предвидение. Он словно первым обнаруживал проекции еще не сбывшегося, но уже намеченного. Так, благодаря своему дару, Алексей оказался участником международного сновидческого проекта – наряду с Федерико Феллини, Луисом Бунюэлем, Арсением и Андреем Тарковскими, Николаем Рубцовым и другими «медиумами культуры», чьи сны и предчувствия вошли в книгу «Сновидческая лента Мебиуса». Книга, скорее, не о снах, она – о новых способах постижения мира, обработки информации, считывания знаков реальности.
Хоть одним глазком заглянуть бы в этот мир! Алексею Акиндинову кажется (а иногда он почти уверен) что он видит проступающие черты Рязани не такого уж далекого будущего. И не только Рязани. Изменится способ передвижения людей в пространстве. Появятся новые технологии общения, когда информация будет поступать прямо из мозга в мозг, и чем-то это будет напоминать телепатию. Наряду с пиршеством архитектурных форм появятся зоны отчуждения техногенного характера, куда заходить будет небезопасно.
Воплощенное в красках воображение художника уносит зрителя в сияющие дали цивилизации, переливающиеся разными оттенками чувств – от восторга до смутной тоски. Кажется, что сам художник совершает титаническую работу, пытаясь расшифровать геном грядущего и узорами, вкраплениями наделить его потенциалом добра и человеколюбия. Изъять гены опасные и добавить прекрасные.
В какой-то момент понимаешь, что творчество – это тонкая хирургическая операция, призванная отсечь несовершенства. И каждый творец чувствует свою ответственность перед мирозданием.
Наверное, поэтому Алексею Акиндинову так близка космическая тема. У него среди причудливых пейзажей ездит на велосипеде Циолковский, а звездочеты, намеченные узорами, смотрят в длинные телескопы и сами превращаются в созвездия, потому что никто не обособлен в этой Вселенной, все миры сквозные, проходят один сквозь другой.
А Гагарину в космосе хорошо! Ведь он захватил с собой туда земное – баранки, самовар, кусочки сахара-рафинада. Поглядывает, наверное, на часы с кукушкой: сколько там времени до приземления? Ему не грустно: на Земле ждут героя. Он снова окажется с людьми, когда окончатся эти волнительные 108 минут космической изоляции. Он был первым из нас, кто с блеском поработал на удаленке, и расстояния его не испугали. Но когда он пил чай из самовара, то думал о скором возвращении к людям, и эта улыбка удерживала корабль «Восток-1» на орбите, иначе его унесло бы в открытый космос и никакая гравитация не помогла бы.
Вместе с Гагариным совершает свой полет через вихри красок и туманные скопления форм живописец-космонавт Алексей Акиндинов. Смысл его фамилии расшифровал лингвист Вилли Мельников, один из самых загадочных умов ХХ века, ушедший от нас в другие миры. AKI (по-исландски) – «пускаться в путь, NDI (по-непальски) – «сокровище», NO (по-старо-японски) – «приносить в дар».
Тот, кто отправляется в дорогу, чтобы найти и принести в дар сокровище.

Димитрий Соколов