Журавль над межой

В далеких и близких землях за пределами областного центра мне обычно везло на чудаков. То вдруг попадался сельский философ, который на грядках с луком репчатым цитировал наизусть Гете. То местный умелец приглашал в свой садик полюбоваться скульптурами, и непонятно было, зачем ему в лопухах глиняный Шерлок Холмс, чего он там ищет. Но в последнее время фотоохота на чудаков уже не так забавляет. Деревня наша погрустнела, и постановочные кадры, как ни старайся, не отражают ее жизни.

А почему так – ответ простой. Спросите любого местного главу – сколько жителей умерло и уехало, а сколько приехало и родилось. В 99 случаях из ста вы получите отрицательный баланс. Нет работы, перспектив, а у детей и молодежи – постоянной смены впечатлений, как в больших городах. Да что перечислять банальности, они всем известны. Ожидаемая убыль населения по итогам года в стране – около 280 тысяч человек. Не случайно Всемирный русский народный собор сосредоточил свое внимание на демографическом кризисе и мерах по его преодолению. Больше всего этот кризис бьет по селу.
Правда, не все знатоки русской жизни считают, что села исчезают с наших карт. Побывавший в Рязани писатель Захар Прилепин убежден, что начался обратный процесс. Те, кто «понаехали» в большие города, успели разочароваться и возвращаются в родные пенаты. Захар вот тоже уехал подальше от Москвы и наблюдает, как в деревне, где он поселился, растут дома. Есть в этом доля истины. В Рязанской области таких сел тоже немало. Но кто в них строит коттеджи и бревенчатые избы из свежесрубленной сосны?
В основном «свободные художники», которые могут на удаленке выполнять заказы из той же Москвы. Или люди творчества, которым нужно уединение. Или молодые мамы с детьми, живущие на ренту от сдачи столичной недвижимости. Они не работают на земле и не знают, как это делается.
Хуже почему-то тем, кто не гостит, а действительно пашет, сеет, убирает и наследует эту землю из поколения в поколение. Себя они обеспечивают, с голода не помирают, но зарабатывать не могут. Не получается у них сбыть продукцию, система закупок по справедливым ценам с личных подворий не создана. Вот для них дачники действительно становятся спасением.
Давно я не чувствую той границы, которая еще в конце прошлого века отделяла село от города. Мне стало казаться, что люди везде живут теперь одинаковые – и по информированности, и по манере общения, и по взглядам на разные проблемы. Одни и те же смартфоны, автомобиль перестал быть роскошью, компьютер и подавно. Только в каких-нибудь совсем уж глухих местах с полнейшим бездорожьем найдешь бабушек и дедушек, незнакомых с нашими электронными премудростями. Они всегда поражают своей добротой и ровным хорошим настроением. Так и хочется крикнуть им вслед: «Стойте! Научите нас этому! И пока мы вместе будем идти к роднику за водой от всех болезней, поведайте, как вы стяжали такое терпение. Почему вы умеете выслушивать других, а мы уже нет, хватаемся за мобильники, вскакиваем, бежим? И почему наша простота хуже воровства, а ваша простота – почти святая?»