Когда собаки улыбаются

№21 (6125) от 24 марта 2023

Одиннадцать лет назад рязанцы Татьяна Торхова и Сергей Сафроний решили открыть в Рязани собачий приют. Посылом к такому неожиданному решению, конечно, стала жалость. Обычная, человеческая. Но воплощенная в уличной собаке. Простой, беспородной и неказистой…

Невозможно пройти мимо
Встречаемся с Татьяной в недостоевской промзоне, где среди заброшенных хоззданий, небольших складов и автомастерких и располагается приют «Спасибо за жизнь». Умница и красавица Татьяна, совмещающая модельный бизнес и работу инструктора по конному спорту, показывает мне вольеры и их питомцев. А я пытаюсь докопаться, что же стало отправной точкой столь нелегкого дела – содержания в частном приюте 24 собак.
Оказывается, довольно банальная история. Одиннадцать лет назад Татьяна не смогла пройти мимо неподвижно лежащей собаки и подобрала ее. За порывом последовали вопросы: что делать с животным, если уже завтра надо уехать из города? Где содержать? Кто вылечит сломанную лапу? Выручила расположенная в Недостоево, на том самом месте, где теперь и находится частный приют «Спасибо за жизнь», летняя передержка. Правда, когда героиня вернулась в Рязань, ее поставили перед фактом: собаку нужно забрать, передержка прекращает свою работу.
– Молодая была, бесстрашная, – улыбается Татьяна. – Решила открыть приют сама. Подключились друзья. Всем миром занялись оформлением земли, начали строить вольеры.

С точностью до наоборот
Вольеры в этом частном приюте, кстати, самые большие среди других частных рязанских организаций, которые берут к себе на передержку собак. И самые теплые.
– Делали все по уму. Правда, первые года три исключительно на своих финансах да на помощи друзей держались. Мне же часто говорят: «Деньги на собачек собираете да себе в карман кладете?..» Все с точностью до наоборот! Это из наших карманов деньги шли на обустройство. Да и сейчас мы продолжаем вкладываться – в хорошие корма, в кинологов и зоопсихологов, в лечение животных.
Люди, которые видят работу приютов со стороны, не часто задумываются, на что и кому идут полученные от спонсоров деньги. Помимо стерилизации и социализации, которой занимаются профессионалы, частники платят за аренду земли, на которой располагаются вольеры. За корма и даже за воду, которую привозят сюда в бутылях или канистрах, за свет, проведенный в бытовку и по периметру вольеров. За лечение в ветклиниках и за передержку на дому: в домашние условия попадают собаки, которым требуется особый уход после операции, например.
А еще нужно тратиться на чистку воль­еров (необходимы веники и совки, химия) и их мелкий ремонт, на амуницию для животных – те же ошейники и поводки, к которым волонтеры обязательно приучают собак.
И даже все перечисленное выше – далеко не полный список трат.
Волонтеры, само собой, никаких денег за свой труд не получают. Уборка территории, стрижка ногтей, вычесывание, кормление и выгул собак – это все благие дела, на которые рязанцы всех возрастов и социальных статусов идут по доброте душевной и из искреннего желания помочь ближнему. В данном случае – уличной собаке.

Счастливый талисман
– Арчи мы нашли на улице в ­25-градусный мороз. Собака была привязана проволокой и почти обездвижена. А лежал он на железных листах. Почти год умирающего пса, у которого отказывали все органы, лечили. Потом социализировали, – вспоминает Татьяна, когда я спрашиваю ее о судьбе сидящего в вольере небольшого пса, очень спокойного и в то же время явно желающего со мной познакомиться. Он, не отрываясь, смотрит мне в глаза, дружелюбно помахивая хвостом и периодически постукивая лапой о сетку заграждения.
В семью Арчи так и не забрали. Пса, видимо, жестоко били в детстве, и он так и не стал «удобным» для нас, людей: нет-нет, да и куснет без всякого предисловия нового волонтера, обязательно мужского пола. Вот и обитает этот 11-летний старичок, ровесник «Спасибо за жизнь», можно сказать, талисман приюта, в ожидании «своего» человека. Обитает, судя по его упитанности и умиротворенному виду, довольно счастливо.
– Татьяна, я правильно понимаю, что основная задача любого приюта не напоить-накормить, вылечить, социализировать, а отдать в хорошие руки? – задаю очевидный вопрос.
– Я сегодня с утра уже четыре звонка получила с просьбой пристроить собак и кошечек. Можете считать меня черствым человеком, но всем отказала. Почему? Потому что в приюте все места заняты. И мы принципиально не сажаем в вольер семь собак, если он рассчитан на трех. И да, наша основная задача – устраивать судьбы животных. В первую очередь тех животных, которые живут здесь и сейчас, – отвечает хозяйка приюта.

Встречи и расставания
Арчи – не единственный здесь долгожитель. Оно и понятно: взять взрослую, хоть и социализированную собаку, но с уже сформировавшимся характером, готов не каждый. Потому и возвратов так много.
– Берут, потом приводят обратно. Кто-то так и не научил пса ходить в туалет на улице. У кого-то собака тапок сгрызла. А кто-то и вовсе «на Луну улетает», не может больше пса содержать…
Подобных историй в практике Татьяны много. Вот в соседнем вольере внимательно следит за нашим разговором еще совсем молодая собачка. У нее была заботливая хозяйка, что взяла ее из «Спасибо за жизнь», три года холила-лелеяла и даже вязала свитерки. Но потом в жизни девушки появился новый мужчина… И собака вновь вернулась в приют.
Откровенно и с большой тревогой Таня добавляет, что с каждым годом находить хозяев для питомцев приюта становится все сложнее:
– Мы, когда открылись, очень быстро усвоили, что у нас в стране нет культуры обращения с приютскими животными. Что в целом доброжелательное отношение к дворовым собакам в обществе не сформировано. Отстреливать мы их готовы. А вот стерилизовать, социализировать и забирать в свои дома – нет. Восемнадцать лет боролись за принятие федерального закона «Об ответственном обращении с животными». И что? Пока он так и не заработал…

А что дальше?
Чтобы справиться с проблемой устройства псов, владельцы решили передавать собак заграничным хозяевам. И до пандемии такое пристройство дворовых рязанских псов довольно удачно работало.
– За рубежом иное отношение к животным. К тому же там есть четкие правила, по которым в дом можно взять пса, и они жестко на законодательном уровне соблюдаются, – вспоминает Татьяна.
Однако ковид в 2020-м поставил точку на данной инициативе и устройство собак практически прекратилось.
– Еще более ужесточило ситуацию в городе с брошенными животными прошлогодняя мобилизация. Мы оказались не готовы отвечать не только за тех собак, что выросли на улице, но и за тех, кто на этой улице оказался, – рассказывает Таня. – Нам звонили городские власти, спрашивали, готовы ли мы принимать на передержку домашних животных. Но куда? – Татьяна обводит взглядом вольеры, в которых приветливые псы все еще продолжают радоваться нашему приходу, рассчитывая на персональное внимание.
– Надеюсь, вы не собираетесь закрывать приют? – вырывается у меня.
– Я часто в последнее время задаю себе вопрос: что дальше-то? Собак на улицах становится все больше. А вот желания взять их в дом – все меньше. Впрочем, как и помощи со стороны спонсоров и простых граждан. Ответа пока не знаю. Но закрывать приют, конечно, мы не будем. Пока всех наших питомцев не отдадим в хорошие руки, будем о них заботиться. Пусть даже для этого нам всем придется устроиться на вторую работу, – смеется Таня.
Вместе с ней мне улыбается и рыжая Лана. Хозяйка собственной будки и главная смотрительница приюта, оказывается, является заслуженным донором и спасла уже не одну собачью жизнь. Возможно, когда-нибудь спасет и человеческую. Если, конечно, найдется тот самый человек, что готов будет разделить с этим ласковым и мудрым животным свой кров и свою жизнь.