Житье на плаву

Есть в природе создания, чья жизнь тесно связана с водой. И это не только рыбы, но и множество других существ, для которых водная стихия – дом родной. Среди них находятся и некоторые птицы, и они тоже не мыслят своего существования без воды.

Мы стоим на берегу озера и смотрим в бинокль на куртину пожухлого прошлогоднего тростника.
– Вижу чомгу! Она сидит на гнезде! – радостно сообщает Евгений Андреевич Горюнов, мой друг, страстный охотник на птиц с фотокамерой.
Зеленеющее на воде плавучее сооружение с наседкой я тоже замечаю и радуюсь тому, что наблюдаю редкую для нашей фауны птицу.
При внимательном осмотре озерных зарослей мы обнаружили еще несколько гнезд чомг. Одни еще строились, в других наседки уже обогревали кладки. Всего на озере нашли приют восемь пар этих диковинных птиц.
Что же это за особы? При беглом взгляде чомгу можно принять за утку, но внимательно рассмотрев, убеждаешься, что ее сходство с уткой не так уж и велико. Главное отличие в том, что чомга глубоко сидит на воде, почти скрывая в ней свое белоснежное брюшко, выставив наружу только черноватую спину. Еще у нее довольно длинная шея, на голове – пышные огненно-рыжие с черной каймой «бакенбарды» и два черных хохолка на затылке. Обращает на себя внимание и ее клюв-острога. Им подводный охотник ловко хватает на глубине крупных водяных насекомых и их личинок, рачков и мелкую рыбешку. Если птица чем-то встревожена, она сразу же ныряет и, преодолев под толщей воды несколько десятков метров, выныривает уже далеко от того места, где только что плавала. Соблюдая предельную осторожность, ныряльщица показываться на поверхность воды не спешит, а высовывает наружу только голову и часть шеи, что очень напоминает перископ, который имеется на подводных лодках, чтобы, не всплывая, обозревать окрестности. Вот и чомга, оглядываясь, узнает, грозит ли опасность ее жизни?
Гнездо чомг – невысокая плавучая кочка, построенная из озерной растительности. Чтобы сооружение на воде противостояло напору ветра и волнам, строители надежно привязывают его к торчащим из воды стеблям рогоза. В кладке бывает от четырех до шести яиц чисто белого цвета. Но что интересно, яйца от постоянно мокрой и гниющей выстилки гнезда в процессе насиживания становятся буроватыми. В случае опасности наседка кладку быстро прикрывает растительной ветошью и бесшумно скрывается в воде, чтобы в сторонке выставить наружу «перископ». Обычно сигнал тревоги на озере подают чайки и крачки, с которыми чомги гнездятся по соседству. Нарушителями покоя часто бывают хищные птицы – вороны, коршуны, болотные луни. Но и люди, рыбаки например, плавающие на лодках в местах гнездования озерных обитателей, тревожат их не меньше.
Не стали исключением и мы. Увидав на берегу непрошеных гостей, все чомги оставили дела и поныряли в воду. Чтобы не причинять беспокойство населению озера, мы поспешили удалиться.

Змеившаяся по лугу дорога привела нас к соседнему озеру с поэтичным названием Тишь. Тут обратили на себя внимание припаркованная у дороги легковушка, а у воды, возле закрепленного на ивовой рогульке удилища, – сидевший на стульчике рыбак. Но что любопытно, метрах в десяти от удильщика, в небольшой куртине рогоза, мы увидали дремлющую на гнезде чомгу, нисколько не реагирующую на присутствие человека. Парадокс, да и только!
– Ничего странного! – сказал рыбак вместо приветствия при виде нашего изумления. – Птица привыкла ко мне, и не обращает внимания даже в тот момент, когда забрасываю леску с наживкой.
Такой поворот событий обязал нас схватиться за фотоаппараты. Однако нацеленных в сторону гнезда объективов наседка не стерпела. Щелчки фотокамер хоть и негромкие, но испуг у нашей фотомодели вызвали, и она, прикрыв кладку травой, бултыхнулась в воду. Рыбак, видя наше разочарование, из сочувствия предложил попытаться сфотографировать птицу из автомобиля, мол, к снующим тут машинам она привыкшая, – дорога-то пролегает рядом с озером. Решили попробовать. Подождав, когда наседка вернется на гнездо и успокоится, я осторожно подрулил внедорожник к краю берега. Расстояние – не более десяти метров. Сидит! И, как говорится, даже ухом не ведет.
Странного, конечно, в этом ничего нет. Наша цивилизация за последнее время сделала стремительный скачок. Особенно жизнь людей сильно наводнилась машинами за последние полсотни лет. Поэтому при встрече с автомобилем животные оказываются в тупиковой ситуации, поскольку в их генетической памяти это вошедшее в нашу жизнь новшество пока что представляет «жирный пробел». Сколько времени понадобится для того, чтобы машина вызывала у животных такой же страх, как и при встрече с человеком, сказать трудно. А пока, подпуская эту железяку на близкое расстояние, звери и птицы отождествляют ее с образом… животного, и ведут себя точно так же, как, к примеру, при встрече с лошадью, совсем не подозревая о том, что внутри «железного коня» находится человек.
Немного построчив фотоаппаратами из окошка машины, фотосессию мы свернули и также осторожно удалились, оставив дремавшую на плавучем гнезде наседку, а на берегу – рыбака, бранившего ветреную погоду и никудышный клев.

И еще встреча с поселенцами на воде. Проезжая по луговой дороге, мы обратили внимание на опушенное ивняком довольно обширное мелководное болото, наводнившееся весной после большого половодья. В поднимающейся водной растительности суетились какие-то птицы, а над рябившей от ветра водой летало множество чаек. Оставив машину на обочине, мы подошли к подернутому травой болоту.
– Надо же, сколько тут чаек! А на периферии их колонии обосновалось несколько пар черношейных поганок, – докладывал Евгений Андреевич, не отрывая взгляд от бинокля.
Прикинув, что издали поганок сфотографировать не удастся, мы решили забрести в воду и поблизости замаскировать штатив с нацеленным на гнездо фотоаппаратом, чтобы можно было снимать с помощью дистанционного управления прямо с берега сквозь окошко машины. Конечно, такой прием фотоохоты не столь совершенен, как, к примеру, из укрытия, когда объект маячит перед глазами и ты выжидаешь требуемую для снимка позу, но не так уж и плох, – в этом случае фотографии тоже получаются качественными.
Почему этих созданий природы называют «поганками»? Дело в том, что мясо у них жесткое, невкусное и воняет бог знает чем. Столь же отвратительным вкусом отличаются и чомги. Поэтому и тех и других называют «поганками». Конечно, такое название для птиц необычное и режет слух. И тем не менее оно узаконилось не только среди охотников, орнитологи тоже называют их поганками. В научных изданиях чомгу величают большой поганкой, потому как она самая крупная среди всех подобных птиц, величиной с крякву. Черношейная же поганка не столь велика, соизмерима с чирком. Кроме упомянутых поганок, есть еще в фауне России красношейная, серощекая и малая. В классификации видов ученые даже выделили их в отдельный отряд, который так и называется – «поганки». Для фотографов-натуралистов эти «несъедобные грибы» – желанная находка, к которой они питают чувства глубокой симпатии.
И еще одна особенность поганок. Птенцы у них, едва вылупившись из яиц, сразу же взбираются на спину родителей и зарываются в перья. В таком теплом и безопасном убежище полосатые птенчики путешествуют с родителями по воде и под водой и, как утверждал в прошлом веке орнитолог профессор Алексей Васильевич Михеев, иногда на спине матери они даже поднимаются в воздух.

Черношейные поганки в отличие от чомг не столь трусливы, особенно если гнезда в колонии находятся в нескольких метрах одно от другого. Тут все делается с оглядкой на соседей. Как только дальние птицы от места съемки успокаиваются и возвращаются на гнезда, тут же их примеру следуют и ближние, невзирая на устремленный в их сторону «глаз» фотокамеры. За полчаса сиденья в машине с биноклем и пультом в руках, мы с расстояния сотни метров сделали множество чудесных снимков и, что отрадно, при этом не мешали птицам заниматься своими делами. Вот такой прогресс сделала наука. Фотографам перед таким изобретением впору снять шляпу.

Иван Назаров
Фото автора